Осоковая низина - [85]

Артур ушел недалеко. Нарвав горсть кислицы, жевал ее листик за листиком и думал о чем-то своем.

— Ну и запыхался же ты!

Ильмар не мог отдышаться.

— Тебе разрешили пойти со мной?

Мальчик только кивнул, не в состоянии что-то сказать.

Когда Ильмар перевел наконец дух, они пошли дальше. Время от времени останавливались, пытались разглядеть певших и трещавших в кустах птиц. Ильмар срывал листья и цветы, спрашивал, как они называются, но Артур и сам не очень разбирался в лесных растениях.

Через тропу полз жук.

— Смотри, какие рога! Он бодается ими?

— Это не рога, а щупальца.

В прошлую зиму Ильмар у Артура листал «В царстве животных».

— Почему в нашем лесу не живут тигры?

— Кошки любят тепло, а у нас зимой холодно.

— Тигр тоже кошка?

— Кошка и тигр принадлежат к одному семейству.

За этими учеными разговорами они вышли на место, где Ильмар еще никогда не бывал. За крутым высоким холмом открывалась равнина.

— Почему тут нет деревьев?

— В позапрошлую зиму порубили. Вырубка тут.

— А что будет теперь?

— Молодняк. Лет через сто опять большие деревья вырастут.

— Через сто лет?

— Да. Тогда ни меня, ни тебя уже не будет.

— А для кого же вырастут новые деревья?

— Для других. Для тех, кто будет жить после нас.

Земляника виднелась только в отдельных местах, еще зеленая и мелкая, собрать так ничего и не удалось. Ильмар залезал на пни и соскакивал. Артур тоже встал на высокий пень на самой вершине холма и пытался поверх деревьев что-то разглядеть. Затем подошел к толстой ели на краю вырубки, подпрыгнул, ухватился руками за нижнюю ветвь и стал карабкаться наверх.

— Куда ты полез?

Мальчик озабоченно смотрел, как парень взбирается все выше и выше.

— Упадешь.

Теперь Артур казался совсем маленьким. Одной рукой он обнял ствол, а другую приставил козырьком к глазам и смотрел вдаль.

— Что ты там видишь?

— Город.

— Бруге? Как он выглядит?

— Город как город. В дымке, чуть голубоватый.

— Почему голубоватый?

— Потому что далеко.

Артур опустился на землю, и они пошли обратно, в сторону дома. Парень стал очень задумчивым, даже перестал отвечать Ильмару. Мальчик тоже притих. Он хорошо знал своего взрослого друга и понимал, что в такие минуты лучше всего найти себе какое-нибудь занятие. Ильмар, забежав вперед, веткой принялся гонять валявшиеся на земле шишки.

— Мама!

Навстречу по дороге спешила Алиса.

— Ну и наволновалась же я!

Ильмару пришлось признаться, что он ушел с Артуром без разрешения. Получив взбучку, он, понурый, шел теперь впереди, взрослые следовали за ним.

— Бруверис купил «Тилтини».

— Этого надо было ожидать.

— Петерису я об этом и сказать не смею.

— Все равно узнает от других.

— Ох!

— Как это унизительно, всю жизнь так бояться.

— Но что мне делать, если я такая?

Взрослые замолчали, и, когда вышли из леса, Алиса взяла Ильмара за руку. Артур немного отстал.

Ночью Ильмару снился сон. Он взобрался на огромную ель и смотрел на голубой город. Дома все были голубые, крыши — голубые, улицы — голубые.

СПАСИБО ТЕБЕ, ДОЧКА

То была трудная зима. Петерис возил кирпичи, гравий, окна и двери от столяра и постоянно был не в духе.

— Ну, содом какой-то, да и только! — часто говаривал он.

Часть аренды Дронис, правда, скинул. Было бы слишком требовать от арендатора, чтоб он за короткое время даром заготовил строительные материалы для таких крупных зданий. Дронис созвал, как и обещал, толоку; заметенные снегом фундаменты и сложенные в сарае доски, планки, рейки и брусья ждали весны.

Петериса все больше беспокоило, что Дронис не спешил перезаключать новый арендный контракт. Когда Петерис заикнулся ему об этом, владелец «Апситес» велел ему не беспокоиться: ведь уходить Петерис никуда не собирается. Искать новое место было, конечно, уже поздно, да Петерис и не хотел этого, уж слишком привык. Но на какой срок будет заключен контракт и останется ли аренда прежней, Дронис так и не сказал.

— Живоглот! Последняя сволочь!

— Дронис не такой уж плохой, — успокаивала мужа Алиса.

— Да ладно тебе!

Петерис вспыхнул, Алиса замолчала. Однако он еще долго поносил и Дрониса, и жену заодно, пока горечь постепенно не прошла. До следующего раза.

С Лизетой творилось что-то неладное. Свекровь все чаще жаловалась на боль под ложечкой. Порою ей становилось так худо, что она не могла не лечь в постель, и Алисе приходилось управляться за двоих. К доктору Лизета не ехала, пила трефоль и прикладывала к животу мешочек с горячей золой. Алисе болеть было некогда, да она не чувствовала себя плохо, просто не поспевала всюду: то наберется куча грязного белья, то две недели простоят в ведре свиные кишки или пролежат под подушкой стираные, но не зачиненные носки.

Ильмар пошел в школу и жил теперь в Граках у Эрнестины. Соседские дети учились в маленькой школе в Гайлях, где были четыре класса и одна-единственная учительница. Но Алиса не могла допустить, чтобы зимой изо дня в день Ильмар проходил через лес четыре километра туда и четыре обратно. К тому же ему в «Апситес» и негде было оставаться, ведь на ночь ему там раньше стелили возле плиты, в маленькой комнатке спали теперь Алиса и Лизета, кровать Ильмара там уже не помещалась. Петериса раздражало, что мать по ночам ворочается на кровати и стонет, он перебрался на кухню, за занавеску. Если матери становилось уж очень худо, она будила Алису, просила воды, жаловалась на боль, на тяжкую жизнь.