Осоковая низина - [57]

— Не сердись!

— Тебе надо ехать к врачу!

Лизета стояла поодаль и, опершись на грабли, наблюдала.

Разочарованно покачав головой, свекровь вздохнула.

На другой день Петерис запряг Максиса, привязал вожжи к телеге, чтобы не запутались в колесах, не натерли лошади бок и чтобы телега не перевернулась, если по дороге Алиса потеряет сознание, и наказал:

— Как почувствуешь, что худо тебе, на какой-нибудь двор заезжай.

Править привязанными вожжами не с руки, но что поделаешь. Самому везти Алису к доктору мужу некогда, надо косить. А Лизете — доить коров и кормить свиней.

По пути все обошлось. Алиса не очень торопила лошадь, приехала в Граки через два часа.

Кто мог себе позволить больше следить за собой, ездил к городским врачам. А кто не мог, довольствовался доктором Одынем. В Граки его занесли конкуренция, возраст и багровый нос. Алиса хотела сперва заехать к родителям поговорить с матерью, но опасалась, что Одынь уйдет. Утром врач обычно быстро принимал явившихся пациентов и уходил обедать или опохмеляться. Эта потребность возникала у врача чуть ли не ежедневно.

— Я ничего такого у вас, голубушка, не нахожу. В вашем положении может и тошнить. Покой, отдых, хорошее питание, забота и внимание со стороны супруга — это главное. Выпишу вам укрепляющее, рыбий жир. Если от него будет мутить, не пейте. Ешьте много овощей, зелени, фруктов, меда! Не питайтесь черным хлебом, свиным салом, квашей. Поскольку ваш организм ослаб и рожаете вы впервые, когда придет время, одной акушерке не доверяйтесь. Обязательно поезжайте в больницу.

Алиса поблагодарила, отдала деньги, взяла рецепты и пешком пошла в аптеку, до которой отсюда было недалеко.

— Можно мне к Эльвире зайти? — спросила Алиса аптекаря.

— Пожалуйста!

Эльвира гладила белье.

— Ну и разнесло же тебя! — воскликнула она.

Алиса продолжала стоять — сесть Эльвира не предложила. И работу не прервала.

— Ну, как вы там?

— Ничего, спасибо.

— Как мать? Довольна?

Слегка смущенная пристальным взглядом Эльвиры, Алиса несмело ответила:

— Больше всего она, наверно, недовольна мной. Что я такая… никудышная.

Эльвира раздула утюг, затем сказала:

— Ведь я предвидела это, я была против вашей женитьбы, если хочешь знать.

Алисе показалось, что она ослышалась.

— Да! Я же Петерису говорила и теперь тебе говорю. Меня не вините! Сами виноваты, что жизнь пошла не так.

Когда Алиса собралась уходить, Эльвира воскликнула:

— Погоди! Твой моряк прислал мне открытку. Ты непременно должна прочесть!

— Не надо. Не хочу.

— Там о тебе.

— В другой раз.

Эльвира настояла на своем и принесла открытку с видом Рио-де-Жанейро. На обратной стороне было написано:

«Уважаемая барышня Эльвира! Ваше письмо истребило во мне веру в человека, который так много значил для меня. Ничего не хочу больше знать о прошлом, не надо мне писать! Жанис Квиеситис».

— Ну? Что ты скажешь?

Алиса ничего не ответила.

С улицы тихо постучали в окно.

— Ты меня извини… когда-нибудь зайду к вам, тогда поговорим.

Эльвира кинулась вон. Алиса хотела пойти за ней.

— Через аптеку иди! — недовольно воскликнула Эльвира.

— Не хочу.

— Тогда подожди.

Эльвирин голос прозвучал так повелительно, что Алиса не посмела ослушаться. Эльвира убежала и вскоре вернулась. На лице еще был виден след улыбки.

— У Винтеров на лето поселился один офицер. Ничего больше не скажу тебе, только: сейчас или никогда! Или любовь и блаженство, или разочарование и могила! Я готова на все!

Эльвира неожиданно чмокнула Алису и выпроводила.

Алиса еще зашла в лавку, затем поехала к родителям. Отвязывая лошадь, она обратила внимание на прилизанного человека с тонкими усиками, в белых брюках. Незнакомец заметил, что Алиса смотрит на него, поморщился и отвернулся.

Эрнестина, прежде чем заговорить, долге рассматривала Алису.

— Садись!

— Спасибо.

— Есть хочешь?

— Не хочу.

Алиса рассказала, что была у врача и что тот говорил ей.

— Тебе там нельзя оставаться!

— А где же мне оставаться?

— Брось его и вернись! Ребенка мы воспитаем.

— Это будет его ребенок.

— Это будет твой ребенок!

— Не теперь. Осталось несколько месяцев… Я выдержу.

— Ты не выдержишь. Они не такие люди!

— Я буду добра к ним.

— Что с тобой?

— Мое место там. Я так хотела. И прости, мамочка, что я…

Алиса обняла мать.

Алису разбудил сон. Сердце глухо стучало, во рту пересохло, лоб покрылся испариной. Опять этот чудной сон! Опять те же непонятные, душащие страхи и тоска! И странное волнение, словно перед ней открылась запретная, таинственная дверь и туда, из темноты, кто-то зовет, манит.

Алиса опять видела во сне Трините, белую козочку, которую подарили соседи, когда Курситисы ушли жить на рижскую окраину возле заросшего соснами песчаного холма. Алисе тогда шел десятый год. Козочка была в ее жизни первым живым существом (щеночек Фидзи появился уже после). Алиса очень привязалась к резвому, игривому созданию. Позже, когда подрос и щенок, они втроем бродили вокруг. Трините пощипывала травку и листья, Алиса и Фидзи следили, чтоб она не убежала, не заблудилась в лесу, чтоб ее не украл кто-нибудь. Все коровье молоко носили продавать, козье добавляли себе в кофе. В войну козу зарезали. Ее мясо ел только отец, Алиса и Эрнестина даже не дотронулись. Тогда отказался есть и он; мясо выменяли на муку.