Осоковая низина - [56]

— Глянь, как этот лягушонок уминает! — покосился кто-то на Симсона, который с аппетитом уписывал мягко сваренный горох и временно помалкивал.

— Мелкий, да шустрый!

— Ну, ребята, кто тут самый сильный? — воскликнул хозяин.

Может быть, сказалось пиво Вилиса Вартиня или повлияла хорошая баня, но сильными почувствовали себя все.

Сперва стали мериться силой на «крюках»: зацепившись согнутыми средними пальцами одной руки, противники должны были друг друга перетянуть. Вилис Вартинь заставил попрыгать Симсона, потом перетянул и еще кое-кого. Но самая упорная борьба завязалась между Бруверисом и Петерисом. Сперва взял верх Бруверис, но он дернул раньше, чем противник успел приготовиться. Петерис потребовал, чтобы схватку повторили, и одолел рослого, кряжистого детину два раза подряд.

— Ничего не скажешь, крюк у него крепкий, — спокойно согласился Бруверис, словно речь шла о чем-то маловажном. Этот человек умел владеть собой.

— А теперь кто кого переборет, ухватив за штаны.

Бруверис ухмыльнулся.

— Пускай со мной попробует! — воскликнул Вилис.

— Я не прочь, — ответил Петерис.

Но условились за штаны не хватать. Едва они сошлись, как Петерис убедился, что Вилис драчун.

— Ты, братец, по шее не лупи! Я на это не согласный.

— Кто тебя лупит?

— Ну, не бреши!

— Бороться надо честно! — воскликнул Симсон, подняв руку, как арбитр.

Начали снова. Почти от каждого приема, походившего скорее на шлепок, Петерис каким-то неуловимым движением увертывался, так что Вилис размахивал длинными ручищами вхолостую. Но неожиданно Петерис наклонился вперед, схватил Вилиса, поднял в воздух, повернул как-то и уложил на обе лопатки.

— Совсем как в цирке! — порадовался Симсон.

— Что поделаешь, обученный он! — сплюнул Вилис.

Петерис улыбался.

Ребята подначивали Брувериса:

— Иди попробуй ты!

— Ведь он меньше и легче тебя.

— Коли боишься, значит, не самый ты сильный!

— Боюсь, как бы не раздавил его.

Бруверис поднялся, подтянул штаны и выступил вперед. Петерис знал, что уложить такого детину нелегко, но разве не управлялся он когда-то с такими бугаями?

Хватка у Брувериса жесткая. Он сразу прижал Петериса к себе и давай его ломать. Но Петерис, видно, этого только и ждал. Резкий рывок, выпад — Петерис вместе с противником мешком повалился на землю, с быстротой молнии оказался на Бруверисе и припечатал его к земле.

— Да здравствует первый силач Болгарии! — закричал Симсон.

В глазах людей смятение и признание.

Но и Вилису выпала своя радость. Пока хвалили силу и ловкость Петериса, он извлек что-то из-за пазухи, подержал над ведром, затем помешал кружкой. Получилось необыкновенно крепкое пиво.

— Волость народный дом никак не построит, так Вилис заместо этого баню поставил!

Уже совсем стемнело, когда первый силач Болгарии ощупью перебирался через Осоковку. Он был счастлив.

Лето оказалось неудачным. Во время сева моросил дождь, затем наступила засуха, поля, не успев зазеленеть, высохли. В прошлую осень в «Апситес» землю не пахали, а весною мало обработали, она заросла сорняком. Рожь засеяли только для виду, зимой она сильно пострадала, а пшеницу не сеяли вовсе. Все надежды Петерис возлагал на яровые, однако овес поник без влаги, не успев окрепнуть, а когда наконец налетели грозы с градом и сильным ветром, еще и полег. Хуже всего удался ячмень: жабе по грудь, как говорил сам Петерис. По всем приметам, зерно уродится мелкое, на семена вряд ли пригодное. Контракт с Дронисом подписан на три года, так что не стоит вкладывать чрезмерно много труда в чужие нивы. Однако Петерис с таким ожесточением изводил ольху и рыл канавы, словно причина всех бед таилась в запущенности. Но не только так вымещал он свою досаду — немало доставалось и Лизете с Алисой. Петерис ходил мрачный, неразговорчивый, часто гневался по пустякам.

Алисе этим летом было не легче, чем прошлым в «Лиекужах». Хотя теперь она доила лишь двух коров и не боялась отстать от кого-нибудь. Лизета и вовсе из кожи не лезла. День тянулся тяжело, мучительно, вечером, засыпая, Алиса словно проваливалась в черный омут. По утрам по-прежнему мучила тошнота, кружилась голова, и Алиса напрягала все силы, чтоб взяться за работу.

Однажды утром Алиса не в силах была встать с кровати. Коров пришлось доить свекрови. Готовя кофе, Лизета сказала:

— Мне отлеживаться не надо было. В тот день, когда я ждала Эльвиру, я еще замесила хлеб, сунула его в печь, родила, вытащила хлеб из печи и уж тогда полежала немного.

Алиса чувствовала себя виноватой. После завтрака она встала, вымыла маслобойку, сварила обед. Через силу проглотила кое-что и отправилась в поле огребать ячмень. После обеда отдыхать не стала, потому что погода стояла ясная. Женщины сгребали, Петерис стоговал навозными вилами, на обычных трезубых жито не держалось, до того коротки были стебли.

Голову Алиса повязала белой косынкой, однако солнце так припекало, что ей опять сделалось дурно. Хотя ее вырвало, она продолжала сгребать, но вскоре зашаталась и упала. Петерис отнес ее в сторону и прислонил спиной к ячменю. Лил из кувшина себе на ладонь и смачивал Алисе лоб. Вода стекала на лицо, шею, за платье.

— Не можешь, так зачем в поле ходить? Как эта…