Ослепительный нож - [164]
- Как прикажешь, государь! - тряхнул кудрями озорно глядящий молодец.
Степенно порасселись, почти молча. Каждый место знал, кто с кем. Пирники разлили мёд и вина. Елеазар Васильев возгласил здравицу. Кубки содвинулись. Боярышня пригубила и обнаружила в своём (Лука - разборчив!) кардомоновое пряное вино.
Веселье началось. Первые обрывки развернувшихся речей не привлекли внимания боярышни. Семён Ржевский поведывал Яропке о Большой Узде, цепи укреплений против степняков по берегам Оки, Угры, где довелось ему служить:
- Утёс - камень! А наверху того камени башня и караул, и по степи видать всяких людей далече…
Василий Шига вспомнил старую обиду:
- И он поколол сына моего на площади у судебни…
- А ты? - спросил сосед, вкушая журавлиное крыло.
- Дометил злодею до конца!
Кубки наполнялись и пустели… Вдруг разговор двух дьяков, Щербины с Кулударом, ожёг Евфимию худыми подозрениями.
- В застенке подымана и в петли висела, - поведал Кулудар, - и с виски спрашивал: «Чем колдуешь?» - «Снадобьями, - кричит, - наговорами». - «Что колдуешь?» Признается: «Ворожу». А я ей: «Научись колдовать да концы хоронить!»
- Ведьма! - согласился Щербина. - Спозналась чародейка с нечистой силою! Сказывают, у таких злодеек есть хвостик…
- Не углядел, - захихикал, тряся бородкой, Кулудар. - Дал ей пять ударов, и - как каменная!
- Ведьму надо бить умеючи, - учил Щербина, - наотмашь, от себя…
Евфимия похолодела, вспоминая, как отговаривал её князь ехать в Нивны. «Там пусто!» Что сие значит? Скучно ли ей будет или терем пуст?
- А он? - клонился к Фёдору Щербина. Кулудар шумно задышал:
- Подымай был на виску, пытан накрепко, расспрашивай. Дано ему ударов двадцать… Без толку! Городит несусветицу…
Евфимия, смяв бархатный полавочник, ушла из-за стола, приблизилась к Ивану:
- За угощенье благодарствую. Время отдохнуть с дороги.
- Иди, поотдыхай, Воложка. Завтра, завтра… - рдел виновник торжества, дыша винными вонями.
Всеволожа отошла, да сразу не покинула палату. Её привлёк Яропкин спрос, произнесённый нарочито тихо, а по хмельному делу громко:
- Завтра… куда её?
- В дом Белевута, в Гвоздну, - отвечал Иван. - Оберегать, покуда не скажу. Держать очесливо!.. Пошли с ней Костку Затирахина…
Евфимия сошла с крыльца во двор. За невысоким похилившимся плетнём на огороде псари под руководством ловчего делили мясо освежёванной Матрёны. Один сидел к делёжникам затылком, другие полукругом наблюдали. Ловчий же в кровавом фартуке, поочерёдно брал куски с рогожи и спрашивал:
- Кому?
Сидящий спиной к действу называл имя, прозвище:
- Кумцу… Ивашке… Ларке… Куске… Круглецу… А по другую сторону двора брусчатыми стенами чернели службы с брусяными кровлями. Евфимия прошла повдоль. Все двери отперты, а на одной - вислый замок. Туда в махотке глиняной один из княжьих слуг нёс полбенную кашу. Прошёл мимо Евфимии, косясь сурово… Вот отпер дверь и тут же вышел… без махотки.
Подождав, пока он скроется, боярышня приблизилась к складскому помещению. Колодное окно забито досками. И дверь колодная - не отопрёшь. Изба - колода: все косяки и притолока из крупных брусьев. Над дверью обозначен мелом белый крест. Боярышня вздохнула: «Нет креста в душе, а крест на притолоке не спасенье!»
Вернувшись в дом и оглядевшись в переходе, она прошла не в свою ложню, а в покой хозяина.
Лука всё так же возлежал под белой простыней. Лик был торжественен, взор кроток.
- Как можется? - склонилась к раненому Всеволожа. - Не надо ли чего?
- Испить… - сказал Лука.
Она взяла сосуд на поставце, наполнила серебряную чару холодным взваром.
Он утолил жажду, не выпрастывая рук. Весь был в повязках.
- Молись и веруй, человече: будешь жив! - утешила боярышня.
Несчастный отвечал смиренно:
- Жив буду - в монастырь… под схиму. Тяжко мне! Невдолге перед Господом предстану, а грехов - без веды, нет числа!.. Ребра изнывают, горят раны…
Всеволожа вспомнила себя, почти такую, после сражения в пещере костромского подземелья.
- Медведника князь заточил в колодном складе, - сообщила она тихо.
- Прощаю… всех, - откликнулся Лука. - Скажи, пусть выпустит…
- Пыталась… Векую!- упавшим голосом произнесла Евфимия. - Свиреп и непреклонен князь. Ничьих слов не послушает. Даже твоих. - Поскольку раненый молчал, она добавила: - Не смыслю, как освободить прощённого. Сама б отважилась. Не побоюсь. Мне с ним попутье.
Время шло. Рыжебородый великан тянул с ответом.
- Ключи у дворского Матфея, - произнёс он наконец.
- Ключи уже у княжеских доглядчиков, - вздохнула Всеволожа.
Лука молчал, постанывая. Потом изрёк свистящим шёпотом:
- В чертополохе… позади… в стене есть лаз. Хранил в амбаре сахарные головы. Сластёны-челядинки крали. Сделали прорезь - вставят, вынут… Не успел забить, провести доиск… Теперь Бог им судья…
Евфимия перекрестила тайного пособника.
- Подай тебе Владычица оздоровление и заступись за грешника пред Господом!
Неслышной ступью, с тщательным остережением прошла она в свою одрину. Прилегла соснуть до темноты, накопить сил.
Глаза закрыты, а сна нет. Господствуют дневные впечатления. Бодрственные, ясные. Перемежаясь, путаясь, скрываются в тумане полузабытья. Дремота углубляется. Медленный сон крутит веретеном, лелеет, обволакивает, словно саван, уносит к иной жизни… Пред Евфимией поднялось пламя до небес. Испуганная бьётся, мечется в руках родных, кричит истошно: «Старицу сжигают… Агафоклию! Мою целительницу! Изверги рода человеческого!» Родные крепче обнимают дочь. Среди треска костра и зрелищного рёва матушка громко уговаривает в самое ухо: «Взнуздай боль! Не пособишь ничем! Царь Алексей Михайлович, отвергнув твою редкую красу и наказав себя же, свершил гораздо худший грех: разделил веру на Руси. Оттого народ, как при распятии завеса храма, раздрался надвое и вот злыдарит…» Евфимия утишивает причитания: «Жгут Агафоклию-ю-ю! Целительницу жгу-у-ут!»…
Двенадцатый век. На месте Москвы - Красные села, коими владеет боярин Кучка. Его тайными происками уничтожена семья соперника, новгородского боярина Гюряты. Счастливо спасшийся младенцем Родислав встречает любимую дочь своего смертельного врага. И отныне - куда бы ни забросила его судьбина: в вертеп лесных разбойников или в половецкий плен, в заморские страны или на поле междоусобной брани - все помыслы его о ненаглядной своей возлюбленной...
Новый роман известного современного писателя-историка рассказывает о жизни и деятельности одного из сыновей великого князя Дмитрия Ивановича Донского — Юрия (1374–1434).
Роман Дмитрия Конаныхина «Деды и прадеды» открывает цикл книг о «крови, поте и слезах», надеждах, тяжёлом труде и счастье простых людей. Федеральная Горьковская литературная премия в номинации «Русская жизнь» за связь поколений и развитие традиций русского эпического романа (2016 г.)
Роман «Испорченная кровь» — третья часть эпопеи Владимира Неффа об исторических судьбах чешской буржуазии. В романе, время действия которого датируется 1880–1890 годами, писатель подводит некоторые итоги пройденного его героями пути. Так, гибнет Недобыл — наиболее яркий представитель некогда могущественной чешской буржуазии. Переживает агонию и когда-то процветавшая фирма коммерсанта Борна. Кончает самоубийством старший сын этого видного «патриота» — Миша, ставший полицейским доносчиком и шпионом; в семье Борна, так же как и в семье Недобыла, ощутимо дает себя знать распад, вырождение.
Роман «Апельсин потерянного солнца» известного прозаика и профессионального журналиста Ашота Бегларяна не только о Великой Отечественной войне, в которой участвовал и, увы, пропал без вести дед автора по отцовской линии Сантур Джалалович Бегларян. Сам автор пережил три войны, развязанные в конце 20-го и начале 21-го веков против его родины — Нагорного Карабаха, борющегося за своё достойное место под солнцем. Ашот Бегларян с глубокой философичностью и тонким психологизмом размышляет над проблемами войны и мира в планетарном масштабе и, в частности, в неспокойном закавказском регионе.
Сюжетная линия романа «Гамлет XVIII века» развивается вокруг таинственной смерти князя Радовича. Сын князя Денис, повзрослев, заподозрил, что соучастниками в убийстве отца могли быть мать и ее любовник, Действие развивается во времена правления Павла I, который увидел в молодом князе честную, благородную душу, поддержал его и взял на придворную службу.Книга представляет интерес для широкого круга читателей.
В 1977 году вышел в свет роман Льва Дугина «Лицей», в котором писатель воссоздал образ А. С. Пушкина в последний год его лицейской жизни. Роман «Северная столица» служит непосредственным продолжением «Лицея». Действие новой книги происходит в 1817 – 1820 годах, вплоть до южной ссылки поэта. Пушкин предстает перед нами в окружении многочисленных друзей, в круговороте общественной жизни России начала 20-х годов XIX века, в преддверии движения декабристов.
Произведения, включённые в этот том, рассказывают о Древней Руси периода княжения Изяслава; об изгнании его киевлянами с великокняжеского престола и возвращении в Киев с помощью польского короля Болеслава II ("Изгнание Изяслава", "Изяслав-скиталец", "Ha Красном дворе").
Юрий Долгорукий известен потомкам как основатель Москвы. Этим он прославил себя. Но немногие знают, что прозвище «Долгорукий» получил князь за постоянные посягательства на чужие земли. Жестокость и пролитая кровь, корысть и жажда власти - вот что сопутствовало жизненному пути Юрия Долгорукого. Таким представляет его летопись. По-иному осмысливают личность основателя Москвы современные исторические писатели.
Время правления великого князя Ярослава Владимировича справедливо называют «золотым веком» Киевской Руси: была восстановлена территориальная целостность государства, прекращены междоусобицы, шло мощное строительство во всех городах. Имеется предположение, что успех правлению князя обеспечивал не он сам, а его вторая жена. Возможно, и известное прозвище — Мудрый — князь получил именно благодаря прекрасной Ингегерде. Умная, жизнерадостная, энергичная дочь шведского короля играла значительную роль в политике мужа и государственных делах.
О жизни и деятельности одного из сыновей Ярослава Мудрого, князя черниговского и киевского Святослава (1027-1076). Святослав II остался в русской истории как решительный военачальник, деятельный политик и тонкий дипломат.