Осколки памяти - [5]
Я до конца своих дней буду помнить легендарную женщину малюсенького роста, тренера по баскетболу Любовь Львовну Щукину, которая брала к себе всех подряд: и высоких, и низких, и толстых, и изможденных, и даже плохо видящих - главное, чтобы мальчишки не болтались по улицам. Идти-то некуда было, на весь город работал один-единственный, оставшийся после немецких солдат кинотеатр. Очереди туда были безмерные! Мы, пацаны, ходили в кино на "хапок": брали кого-нибудь, раскачивали и забрасывали ближе к кассе, и он, потолкавшись там, пробирался к окошку.
Я у Любови Львовны играл во втором составе центровым разводящим - маленький был, но шустрый, и хорошо с мячиком ладил.
А зимой на "Пищевике" заливался каток. Если не было своих коньков, ты сдавал пальтишко и валенки, тебе давали номерок и коньки. Рядом была чайная, где можно было погреться кипяточком, и когда мы переехали уже на Карла Маркса, на каток ходили всей дворовой компанией.
Когда сегодня я слышу о возведенных спортивных комплексах, ледяных дворцах, горнолыжных курортах и узнаю при этом, сколько нужно семье заплатить денег, чтобы воспользоваться их услугами, мне становится не по себе. Непостижимое нынче время для моего несовременного восприятия.
Если действительно хотите заботиться о здоровье народа, последуйте примеру стадиона "Пищевик"!
Ребята нашего двора
Двор наш был хороший, ухоженный. Дворничиха жила в подвальном помещении с сыновьями, один из которых, Толя Третюк, был из нашей компании. В этом доме жили Эдик Миансаров, будущий знаменитый пианист, Леня Красненко (сын генерала). К нам во двор приходил Гриша Фрид, который потом стал мастером спорта, автогонщиком. Вот такая была наша дворовая компания.
Никто нас во дворе не ругал, никто не прогонял. Реже бывал с нами Эдик; он, если и выходил, то только посмотреть. Когда ты подходил к его квартире и слышал, что он играет на фортепиано, было бесполезно звонить или стучать - Эдик не отзывался, он весь был в музыке.
На I конкурсе имени Чайковского Эдька занял 4-е место. Я имею в виду тот знаменитый конкурс в 1958 году, когда лауреатом первой премии стал Ван Клиберн, считавший Эдика выдающимся пианистом.
Ван Клиберн дал в Минске один концерт. Ажиотаж был немыслимый! Здание клуба Дзержинского атаковали со всех сторон: пробирались через крышу, через туалетные окна - творилось что-то невероятное! И мама Эдика, Тамара Вартановна, тоже пианистка, взяла меня на концерт как друга семьи (самого Эдьки в тот момент в Минске не было).
Перед выступлением Клиберн вышел из клуба и, пройдя сквозь замершую от неожиданности толпу, подошел к Тамаре Вартановне. "Это друг Эдика", - представила она меня. И когда он обнял ее за плечи, я был поражен: эти длиннющие пальцы! Невероятно длинные пальцы! И сам он был длиннющий, высоченный, с рыжеватой вьющейся шевелюрой парень, который извлекал из рояля небесные звуки.
Моя "любимая" физика
Переход из школы в школу в послевоенном Минске осуществлялся очень просто: в каком районе семья получала жилье, в ту школу детей и переводили, поэтому мы в большинстве своем множество школ облазили.
В 37-й, на Танковой, я учил:
"Пти зуазо пур ву репетер
Э тьен шерше ву кэльк' грэн..."
Это вроде как по-французски, хотя в Новосибирске я начал изучать немецкий. Что я делал в 42-й школе, не знаю, потому что там был английский язык, а пришел в 4-ю - снова немецкий.
В 42-й, центральной, так называемой элитарной школе я проучился всего год, потому что, когда открылась мужская школа № 4, все окрестные заведения для ее укомплектования сдали туда "самых лучших" - тех, кого не жалко. В класс "А" собрали серьезных ребят, медалистов, а в "Б" - наш табор.
Так не хотелось идти на уроки! Собирались мы с ребятами, сидели и трепались обо всем на свете. Закурил я поздно, в классе восьмом или девятом. Сразу жутко не понравилось: так невкусно, ужас! Зато теперь дожил до того, что сигареты для меня - предмет первой необходимости. Сейчас это все кажется незначительным, а тогда в школьном сортире собирались пацаны, уже профессионалы, дадут тебе "болванчик" докурить, и ты тянешь через силу, только для того, чтобы со взрослыми ребятами вместе побыть.
Это было нечто вроде мужской гимназии, где послевоенную пацанву учили всему, даже танцам. Представляете, парни после перекура на перемене приходили на урок бального танца, брали друг друга за руки - и тым-дырьям, тым-дырьям... Взбрело кому-то в голову: а вдруг случится, попадут они в девичью школу - вот и проявят себя с лучшей стороны. А пацаны проникали в девичьи школы через окна туалета (девчонки открывали), и я вместе с ними тоже лез, штурмовал, а потом весь вечер стоял тихонечко в спортзале возле стенки, смотрел, как танцуют - сам-то ничего, кроме тым-дырьям, тым-дырьям, не умел, да и то с партнером, а к девочке и подойти-то боялся.
Вел уроки танцев какой-то удивительный человек: сам длинный, брюки тонкие, и ботинки на толстенной подошве красного цвета.
А вот физруком у нас был великий Николай Иванович Ачкин. Большой, огромный, седые вьющиеся волосы, кулачище - как две моих головы. Он вел в школе также секцию бокса, но я этим видом спорта заниматься не стал - не понравилось: тебя по морде бьют, и ты тоже бьешь человека. А на одном из вечеров все неожиданно открыли, что, оказывается, наш чемпион Николай Иванович увлекается поэзией Есенина. Помню, что я с замиранием сердца слушал, как он читал.
Книга «Рубикон Теодора Рузвельта» — биография одного из самых ярких политиков за вся историю Соединенных Штатов. Известный натуралист и литератор, путешественник, ковбой и шериф, первый американский лауреат Нобелевской премии и 26-й президент США Теодор Рузвельт во все времена вызывал полярные оценки. Его боготворили, называли «Королем Тедди» и ненавидели как выскочку и радикала. Книга рассказывает о политических коллизиях рубежа XIX и XX веков и непростых русско-американских отношениях того времени. Книга рассчитана на широкий круг читателей. В формате PDF A4 сохранен издательский макет.
Паша Ангелина — первая в стране женщина, овладевшая искусством вождения трактора. Образ человека нового коммунистического облика тепло и точно нарисован в книге Аркадия Славутского. Написанная простым, ясным языком, без вычурности, она воссоздает подлинную правду о горестях, бедах, подвигах, исканиях, думах и радостях Паши Ангелиной.
Впервые в серии «Жизнь замечательных людей» выходит жизнеописание одного из величайших святых Русской православной церкви — преподобного Серафима Саровского. Его народное почитание еще при жизни достигло неимоверных высот, почитание подвижника в современном мире поразительно — иконы старца не редкость в католических и протестантских храмах по всему миру. Об авторе книги можно по праву сказать: «Он продлил земную жизнь святого Серафима». Именно его исследования поставили точку в давнем споре историков — в каком году родился Прохор Мошнин, в монашестве Серафим.
Книга к. т. н. Евгения Миронова «Чернобыль: необъявленная война» — документально-художественное исследование трагических событий 20-летней давности. В этой книге автор рассматривает все основные этапы, связанные с чернобыльской катастрофой: причины аварии, события первых двадцати дней с момента взрыва, строительство «саркофага», над разрушенным четвертым блоком, судьбу Припяти, проблемы дезактивации и захоронения радиоактивных отходов, роль армии на Чернобыльской войне и ликвидаторов, работавших в тридцатикилометровой зоне. Автор, активный участник описываемых событий, рассуждает о приоритетах, выбранных в качестве основных при проведении работ по ликвидации последствий аварии на Чернобыльской АЭС.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Виктор Гюго — имя одновременно знакомое и незнакомое для русского читателя. Автор бестселлеров, известных во всём мире, по которым ставятся популярные мюзиклы и снимаются кинофильмы, и стихов, которые знают только во Франции. Классик мировой литературы, один из самых ярких деятелей XIX столетия, Гюго прожил долгую жизнь, насыщенную невероятными превращениями. Из любимца королевского двора он становился политическим преступником и изгнанником. Из завзятого парижанина — жителем маленького островка. Его биография сама по себе — сюжет для увлекательного романа.