Осколки памяти - [14]
Один эпизод пользовался у публики особенным успехом: Жигалкин собрался уходить из дому, сидит на авансцене на чемодане, сзади к нему подходит его сценическая мама и тихонько гладит по голове. Как только прикасается, он вздрагивает, да так, что сразу обрушивается шквал аплодисментов...
Вздрагивал, видимо, неплохо.
Вот это воспитание
Однажды Любовь Ивановна Мазолевская обращается к нам с Витей:
- Тарасов и Добролюбов, зайдите ко мне домой, разговор есть.
- Ну, все, - думаю, - чехол нам.
Явились мы с Витей, она нас встречает, приглашает пройти в комнату.
- Сейчас Павел Степанович придет, обедать будем.
Павел Степанович Молчанов, супруг ее, народный артист СССР.
Мы сидим, как два пенька. Слышим его голос в прихожей:
- Ну, что, пришли твои?
- Да, иди к нам, Паша.
Сидим за столом, и Любовь Ивановна между прочим говорит:
- Я хочу вам серьезно сказать, ребята, никогда не пейте пиво. У вас такая фактура лица, что этот напиток вас изуродует, вас разнесет.
Вот и все, и обедали дальше. Блестящий воспитательный момент.
Позже, когда во ВГИКе я буду снимать свою первую учебную картину "Мост", приглашу на роль бабушки одного из главных героев Любовь Ивановну. Помню, сам ничего не понимая, я давал какие-то указания, а она спрашивала:
- Тут нужно просто оладьи печь?
- Да.
- Ну, так, сделаю я все.
"Партактив"
На проспекте в Минске был роскошный винный магазин, прозванный в народе "партактив" - дескать, туда серьезные люди ходят. Мило, тихо, интеллигентно: можно было прийти, взять стаканчик вина, выпить и уйти. И вот однажды мы заходим туда с Витей Тарасовым, наливают нам по стаканчику "Хванчкары", только мы подносим божественный напиток ко рту, как Витьку кто-то хлопает по плечу... Мы оборачиваемся и замираем: стоит его педагог Санников с главным художником театра Янки Купалы Григоряном.
- Ну, допивайте, - говорит Санников.
Мы-раз, одним глотком выпили, стоим, ждем, что будет дальше.
- Еще нам повторите, - продолжает он. - И, кстати, Витька, возьми-ка ты этот мундир, я в нем спарился уже весь.
Расстегивает свой плащ (модные тогда были китайские плащи до пола), а под ним - старинный мундир.
- На-ка, подержи, - говорит он мне. - Так, а ты надевай.
Витька надевает - точно по нему.
Санников, мастер (!), для Витькиного выпускного спектакля взял в театре, надел на себя и вынес таким образом костюм, чтобы Вите не надо было писать театру никаких бумаг, никаких там расписок и прочей ерунды. А шел из театра и случайно нас встретил.
"Тернистый" путь во ВГИК
Работая в театре, я часто бегал в массовках на киностудии, бывал дублером, мне даже какие-то малюсенькие роли давали. Однажды режиссер говорит: "Сделай одолжение, нырни, чтобы на тебя свет поставили" (герои по сценарию должны были плавать в бассейне, и на место их "дислокации" осветителям нужно было навести свет и камеру - вода не имеет никаких координат, а актеры час в воде находиться не могут - потом при съемках зуб на зуб не попадет). Бассейн открытый, вода ледяная. Я прыгнул.
- Правей! Так. Замри! Держись на месте! Не крутись! Свет на него поставьте! Так. С этой стороны. Теперь с этой, - звучали команды.
Час плавал, а может, больше. Готово. Вылез и исчезаешь, словно тебя и не было, актеру остается нырнуть в освещенное место и непринужденно сыграть.
Так что мой путь в искусство был достаточно тернист. А если серьезно, это было просто здорово! Мне было интересно нырнуть в холодную воду и болтаться там - вроде как что-то за актера делаешь (плавал я хорошо, одно время был в школьной сборной ватерполистов).
Атмосфера кино меня завораживала: тут декорации там массовка, здесь еще что-то - размах!
Дядя Боря Кудрявцев
Бегая в массовках, я подружился с потрясающим артистом - дядей Борей Кудрявцевым. Статный, роскошный, красивый, Борис Константинович (я его называл всегда дядя Боря, а он меня Егорка) играл в театре Янки Купалы, потом его уволили, и он уехал в Москву, где снимался в кино - помните знаменитые "Ромашки спрятались, поникли лютики...". То, что он был гениальный артист, знали весь театр и все окружение, но, оказывается, было нечто, что он держал в тайне от всех. Я только незадолго до его кончины узнал, что он всю жизнь серьезнейшим образом работал над поэзией Есенина. У него дома был огромный магнитофон, на который он начитывал стихи Сергея Александровича, слушал, исправлял, перечитывал. Он говорил: "Я - рязанский, и он - рязанский, свой говор". Он считал, что по-настоящему Есенина может читать только рязанский мужик, что этот говор, не будь его у тебя, в стихах не прочитывается.
Они, артисты, если их копнуть, то каждый - такой огромный мир, такая прожитая жизнь, всякая, разная... К ним нужно бережно относиться. Неспроста Станиславский призывал своих учеников, будущих режиссеров театра: "Умрите в актере! Растворитесь в нем". И это правильно. Ну, как иначе? Коля Караченцов - я должен был в нем раствориться, Борис Кузьмич Новиков - то же самое, это неповторимые личности. Санаев, Макарова... Господи, Боже мой! Трудно себе представить, что на малюсенький эпизодик в "Плаче перепелки" - на полдня делов-то - Стефания Михайловна Станюта согласилась приехать. Олег Даль, прочитав сценарий "Расписания на послезавтра", дал ответ мгновенно: согласен, и с каким серьезным отношением потом работал. Потрясающе. Памятники надо ставить при жизни таким актерам.
Книга о Вацлаве Гавеле принадлежит перу Михаэла Жантовского, несколько лет работавшего пресс-секретарем президента Чехии. Однако это не просто воспоминания о знаменитом человеке – Жантовский пишет о жизни Гавела, о его философских взглядах, литературном творчестве и душевных метаниях, о том, как он боролся и как одерживал победы или поражения. Автору удалось создать впечатляющий психологический портрет человека, во многом определявшего судьбу не только Чешской Республики, но и Европы на протяжении многих лет. Книга «Гавел» переведена на множество языков, теперь с ней может познакомиться и российский читатель. В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.
Имя князя Дмитрия Ивановича Шаховского (1861–1939) было широко известно в общественных кругах России рубежа XIX–XX веков. Потомок Рюриковичей, сын боевого гвардейского генерала, внук декабриста, он являлся видным деятелем земского самоуправления, одним из создателей и лидером кадетской партии, депутатом и секретарем Первой Государственной думы, министром Временного правительства, а в годы гражданской войны — активным участником борьбы с большевиками. Д. И. Шаховской — духовный вдохновитель Братства «Приютино», в которое входили замечательные представители русской либеральной интеллигенции — В. И. Вернадский, Ф.
Паша Ангелина — первая в стране женщина, овладевшая искусством вождения трактора. Образ человека нового коммунистического облика тепло и точно нарисован в книге Аркадия Славутского. Написанная простым, ясным языком, без вычурности, она воссоздает подлинную правду о горестях, бедах, подвигах, исканиях, думах и радостях Паши Ангелиной.
Впервые в серии «Жизнь замечательных людей» выходит жизнеописание одного из величайших святых Русской православной церкви — преподобного Серафима Саровского. Его народное почитание еще при жизни достигло неимоверных высот, почитание подвижника в современном мире поразительно — иконы старца не редкость в католических и протестантских храмах по всему миру. Об авторе книги можно по праву сказать: «Он продлил земную жизнь святого Серафима». Именно его исследования поставили точку в давнем споре историков — в каком году родился Прохор Мошнин, в монашестве Серафим.
Книга к. т. н. Евгения Миронова «Чернобыль: необъявленная война» — документально-художественное исследование трагических событий 20-летней давности. В этой книге автор рассматривает все основные этапы, связанные с чернобыльской катастрофой: причины аварии, события первых двадцати дней с момента взрыва, строительство «саркофага», над разрушенным четвертым блоком, судьбу Припяти, проблемы дезактивации и захоронения радиоактивных отходов, роль армии на Чернобыльской войне и ликвидаторов, работавших в тридцатикилометровой зоне. Автор, активный участник описываемых событий, рассуждает о приоритетах, выбранных в качестве основных при проведении работ по ликвидации последствий аварии на Чернобыльской АЭС.
Виктор Гюго — имя одновременно знакомое и незнакомое для русского читателя. Автор бестселлеров, известных во всём мире, по которым ставятся популярные мюзиклы и снимаются кинофильмы, и стихов, которые знают только во Франции. Классик мировой литературы, один из самых ярких деятелей XIX столетия, Гюго прожил долгую жизнь, насыщенную невероятными превращениями. Из любимца королевского двора он становился политическим преступником и изгнанником. Из завзятого парижанина — жителем маленького островка. Его биография сама по себе — сюжет для увлекательного романа.