Осколки памяти - [12]
Закончили стрелять, построили всех, ну, и штабные генералы перед строем нас с Сашей Картузовым первых благодарят. Мороз по коже: все в лампасах, красивые, одеколоном надушенные, руки нам пожимают - молодцы, ребята, хорошо стрельнули! А завкафедрой Терешенок, серьезный такой вояка, сперва руку приложил к козырьку, затем нам пожал и говорит: "Теперь я понял, какие вы у меня орлы!"
А интеллигентный человек Устинович, тот хитро на нас смотрит, улыбается... Предполагал, что тут какая-то "химия" есть, что, видно, этот дуэт сообразил что-то: один все в театре крутится, артист, другой - такой здоровый, что мог зажать кого угодно в угол, мол, помогай (Саша был крепкий, красивый парень, до университета окончил физкультурный техникум).
Однако тайна наша так и осталась нераскрытой, и о том, какие мы "орлы", знали только три человека: я, Сашка да тот солдатик.
Суд
После стрельбы следующий экзамен - строевая подготовка. Обычно, маршируя, все пели: "Пропеллер, громче песню пой, неся распластанные крылья! За светлый мир на смертный бой..." - одно и то же репетировали. А мы к смотру придумали свою песню на мотив "Калинки-малинки":
Нахлебавшись каши пшенковой,
Ходит войско Терешенково.
Калинка-малинка моя.
Не работает машинка моя.
Устинович улыбается -
Он бифштексами питается.
Калинка-малинка моя.
Не работает машинка моя.
А Маруся в воскресение
Привезет мне подкрепление.
Калинка-малинка моя.
Заработает машинка моя!
В слова-то проверяющие не вслушиваются никогда - ну, орут чего-то и орут. А у нас все расписано было: где пиано должно смениться крещендо, престо - анданте, легато - стаккато - в общем, где грустно петь, а где весело.
Я с утра начистил сапоги. Все на плацу. И вот это войско Терешенково как рвануло во все глотки, да с весельем, да с удалью!
Только прошли - Устинович дает команду: "Добролюбова, Картузова, стрелков этих, на гауптвахту!"
Подошли ребята (для нейтрализации нашего сопротивления), и нас с еще несколькими соавторами быстренько препроводили на "губу".
А так называемая "губа" - это очень интересно, это почти тюряга, только со своими определенными законами. Специальное огороженное одноэтажное, здание, часовые стоят, внутри множество камер (комнаты с окошком под потолком, доски и табуретки) и отдельная огромная солдатская камера. Доски с выступом, чтобы можно было голову приютить, кладутся на табуретки, и ты спишь, шинелька тебя только наполовину закрывает... Ничего, приспосабливаешься.
Для вновь поступивших организовали экскурсию: разводящий распахивает двери и говорит: "Вот видите этих сержантов, они притесняли нас, теперь уже хорошие, перевоспитанные". А там с фингалами ребята сидят.
А вечером вдруг открываются двери: "Ребята, все на суд!"
В огромную солдатскую камеру собралось множество народу, причем только солдаты и курсанты - ни сержантов, никого из имеющих звания нет.
"Итак, это высший суд. Вас осудили, но это был не суд. Сейчас будем судить вас по-настоящему. Вот прокурор, вот судья, его помощник, вот следователь, адвокат". Чепуху всякую говорят - все, что знают.
Вся печка в этом "зале заседания" и кусок побеленной стены около нее мелко исписаны: зафиксированы фамилии тех, кто среди солдат, в своей среде, вел себя недостойно. Тот, кого в этот список вносили, получал следующее наказание: должен был лечь на лежак, снять штаны и получить по оголенной заднице столько ударов интересным инструментом, сколько суд присудит.
Смотрю, экзекутор длиннющими руками ловко залазит в печку, копается в дымоходе, словно заначку ищет, и вытягивает оттуда здоровую суповую ложку, какой в старинных романах или кинокартинах разливали в тарелки суп из супниц. Красивая, увесистая! Ею можно было при желании отбить все, на чем сидишь, в два счета - а там выбирают мастеров!
Ложка эта, видимо, надежно была пристроена в печке, потому что ее оттуда не вынимали даже тогда, когда топили.
Чую, дело плохо, ощущение такое, что "ситуации" не избежать. Я говорю:
- Гражданин судья, даже в древние времена, когда отрубали головы топором или на гильотине, когда терзали собаками, побивали камнями, даже тогда обвиняемому давали последнее слово. Почему же вы нам не даете?
Главный говорит:
- Не возражает никто? Давай, говори.
Я говорю:
- Начальство, зная, что тут действует справедливейший суд, самый справедливый из всех судов, которые когда-либо существовали (это вы), нас несправедливо обвинило. Причем наказывать нас оно будет вашими честными руками! Руководство знало, что приговор будет приведен в исполнение этой ложкой! Ребята, не они, а вы будете нас несправедливо карать! А мы с утра ничего горячего во рту не держали, и это большой минус для армии (я не помню даже, кормили нас или нет - просто рискнул, нырнул как рыба в холодную воду, не зная, чем это кончится, нес, что в голову приходило).
- Стоит прислушаться, - говорит судья в наколках, - давай дальше.
Ну, тут я и разошелся: и Хлестакова им читал, и отрывок из "На дне"...
Он подзывает к себе:
- Как насчет курнуть?
Я говорю:
-У-у! Умираю.
И вот я уже сижу подле него, он сворачивает папироску, затягиваемся. Я точно выбрал главного, принимающего решение, и почувствовал, что он вроде, парень ничего, к нему можно подъехать.
«Литературная работа известного писателя-казахстанца Павла Косенко, автора книг „Свое лицо“, „Сердце остается одно“, „Иртыш и Нева“ и др., почти целиком посвящена художественному рассказу о культурных связях русского и казахского народов. В новую книгу писателя вошли биографические повести о поэте Павле Васильеве (1910—1937) и прозаике Антоне Сорокине (1884—1928), которые одними из первых ввели казахстанскую тематику в русскую литературу, а также цикл литературных портретов наших современников — выдающихся писателей и артистов Советского Казахстана. Повесть о Павле Васильеве, уже знакомая читателям, для настоящего издания значительно переработана.».
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Перед Вами история жизни первого добровольца Русского Флота. Конон Никитич Зотов по призыву Петра Великого, с первыми недорослями из России, был отправлен за границу, для изучения иностранных языков и первый, кто просил Петра практиковаться в голландском и английском флоте. Один из разработчиков Военно-Морского законодательства России, талантливый судоводитель и стратег. Вся жизнь на благо России. Нам есть кем гордиться! Нам есть с кого брать пример! У Вас будет уникальная возможность ознакомиться в приложении с репринтом оригинального издания «Жизнеописания первых российских адмиралов» 1831 года Морской типографии Санкт Петербурга, созданый на основе электронной копии высокого разрешения, которую очистили и обработали вручную, сохранив структуру и орфографию оригинального издания.
Михаил Евграфович Салтыков (Н. Щедрин) известен сегодняшним читателям главным образом как автор нескольких хрестоматийных сказок, но это далеко не лучшее из того, что он написал. Писатель колоссального масштаба, наделенный «сумасшедше-юмористической фантазией», Салтыков обнажал суть явлений и показывал жизнь с неожиданной стороны. Не случайно для своих современников он стал «властителем дум», одним из тех, кому верили, чье слово будоражило умы, чей горький смех вызывал отклик и сочувствие. Опубликованные в этой книге тексты – эпистолярные фрагменты из «мушкетерских» посланий самого писателя, малоизвестные воспоминания современников о нем, прозаические и стихотворные отклики на его смерть – дают представление о Салтыкове не только как о гениальном художнике, общественно значимой личности, но и как о частном человеке.
В книге автор рассказывает о непростой службе на судах Морского космического флота, океанских походах, о встречах с интересными людьми. Большой любовью рассказывает о своих родителях-тружениках села – честных и трудолюбивых людях; с грустью вспоминает о своём полуголодном военном детстве; о годах учёбы в военном училище, о начале самостоятельной жизни – службе на судах МКФ, с гордостью пронесших флаг нашей страны через моря и океаны. Автор размышляет о судьбе товарищей-сослуживцев и судьбе нашей Родины.
Книга известного литературоведа, доктора филологических наук Бориса Соколова раскрывает тайны четырех самых великих романов Федора Достоевского – «Преступление и наказание», «Идиот», «Бесы» и «Братья Карамазовы». По всем этим книгам не раз снимались художественные фильмы и сериалы, многие из которых вошли в сокровищницу мирового киноискусства, они с успехом инсценировались во многих театрах мира. Каково было истинное происхождение рода Достоевских? Каким был путь Достоевского к Богу и как это отразилось в его романах? Как личные душевные переживания писателя отразились в его произведениях? Кто был прототипами революционных «бесов»? Что роднит Николая Ставрогина с былинным богатырем? Каким образом повлиял на Достоевского скандально известный маркиз де Сад? Какая поэма послужила источником знаменитой легенды о «Великом инквизиторе»? Какой должна была быть судьба героев «Братьев Карамазовых» в так и ненаписанном Федором Михайловичем втором томе романа? На эти и другие вопросы о жизни и творчестве Достоевского читатель найдет ответы в этой книге.