Осколки. Краткие заметки о жизни и кино - [9]
Отца с мамой долго не было. Их забрали на Лубянку. Пришли вечером вдвоем, хмурые. И сразу закрылись в своей комнате, долго и тихо о чем-то говорили. Потом отец вышел и сказал нам с братом, что Ковалевский — «враг народа».
Еще через день солдаты стали вытаскивать имущество Ковалевских вниз и грузить в кузов «Студебекера».
Наша мама со слезами на глазах попрощалась с женой Ковалевского, поцеловала девочек. Брата Кости не было — он ушел на занятия в МГИМО. Я спустился во двор, попрощался с Ковалевской и ее дочками. Они сели в черную «эмку»…
Позже мы узнали, что их выслали в какой-то городок в Подмосковье. Но Ковалевская добилась через несколько лет реабилитации мужа, и они вернулись в Москву, получив квартиру в «высотке» на площади Восстания.
…Отец долго ходил мрачный. Его целый месяц вызывали на Лубянку по «делу Ковалевского». К счастью, они нигде не пересекались на фронте…
Скоро подоспела последняя школьная четверть. После школы я собирался поступать в МГИМО, где уже учился мой брат. Но тут случилось то, что перевернуло мою жизнь…
Шел урок физкультуры. Учитель Рувим Хатаевич (это имя я запомнил на всю жизнь) сказал, чтобы каждый ученик подтянулся на перекладине, сколько может. Я, перворазрядник по боксу и чемпион Москвы по юношам, мог подтянуться раз сто, но у меня была травма запястья правой руки, и она была забинтована.
Я сказал об этом учителю, но он настаивал на своем. Я опять отказался. Тогда Хатаевич стал оскорблять меня, называя слабаком, бабой и т. п. Надо сказать, что, не имея никаких успехов в спорте, Хатаевич завидовал тем, кто хоть как-то проявил себя. Первые оскорбления я еще вытерпел, но Хатаевич продолжал орать на меня, и я не выдержал. Здоровой левой рукой я влепил ему «хук»… Это был чистый нокаут.
На педсовет в школу вызвали моего отца. Стоял вопрос об исключении меня из школы за хулиганство и нанесении побоев преподавателю. Была вероятность передачи дела в милицию…
Частично спас меня директор школы Трофим Никитич. Он был фронтовиком, на войне лишился руки, преподавал у нас математику. Директор голосовал последним, и его голос оказался решающим. Большинство проголосовало за то, чтобы только поставить мне оценку три с минусом за поведение в четверти. Но оставался вопрос о передаче дела в милицию…
И тут выступил мой отец.
Он пришел на педсовет в мундире со всеми «регалиями». Посему выглядел весьма внушительно. Частично взяв грехи на себя, поскольку у него почти не было ни времени, ни возможности воспитывать сына, отец просил не ломать мне жизнь и не посылать документы в милицию. Он дал честное слово офицера, что отдаст меня для исправления в солдаты.
— Согласен? — спросил меня Трофим Никитич, заканчивая педсовет.
— Согласен, — сказал я.
А что мне еще оставалось?
Школу я окончил с серебряной медалью. Учительница по литературе ну никак не могла поставить мне пятерку за сочинение. Зато физик подарил «Занимательную физику» Перельмана. Он был явно из «бывших», старик с гвардейской выправкой, всегда одетый в мундир с высоким воротом…
А молодая учительница английского языка Галина Осиповна сказала, что у меня идеальный английский…
Старушка-химичка просто расцеловала меня, а Трофим Никитич пожал мне руку и прижал к себе…
На выпускной вечер в школу мы пригласили девчонок из соседней 134-й, женской. Я тогда впервые в жизни надел нормальный костюм. Мама купила его в честь начала моей взрослой жизни. Да и все ребята тоже впервые были в костюмах и стали совсем непохожими на себя (большинство из нас носили одежду, перешитую из отцовских гимнастерок, брюк и галифе).
Перед началом вечера мы выпили в пивной по кружке пива — наверное, для храбрости, ведь у большинства из нас не было никакого опыта общения с девчонками…
Фойе школы было украшено поздравительными транспарантами. Над ними висел самый большой лозунг «Спасибо товарищу Сталину за наше счастливое детство!»
В фойе — полсотни учеников и группа учителей, которую возглавлял директор школы Трофим Никитич. Пустой левый рукав его пиджака был заправлен в боковой карман. Слева на груди — три орденские планки, а справа — две нашивки за тяжелые ранения.
Ребята, среди которых был и я, преувеличенно громко смеялись, слушая какие-то на ухо рассказываемые истории.
Отворилась входная дверь, и вошла группа преподавателей женской школы.
Коллеги сердечно встретили их. Вслед за ними в фойе словно влетела стая белых бабочек. Это были выпускницы женской школы. Все они были в белых платьях. Сразу же в физкультурном зале заиграл приглашенный военный оркестр, и все потянулись туда.
…Танцевали в основном учителя — друг с другом или с бывшими учениками. Девушки танцевали друг с другом, а парни, многие из которых не умели танцевать, подпирали спинами стены физкультурного зала. Некоторые забрались на верхушку шведской стенки и сидели там, как куры на насесте, наблюдая за танцующими.
Я тоже подпирал стенку, глядя, как лихо вальсирует с какой-то учительницей однорукий Трофим Никитич.
Несколько девушек, которые не танцевали, стояли у противоположной стены. Неожиданно одна из них решительно направилась через весь зал к стене, которую подпирали парни. Она подошла прямо ко мне.
Владимир Фромер — писатель, журналист, историк. Родился в Самаре. В 1965 году репатриировался в Израиль. Участвовал в войне Судного дня. Был ранен. Окончил исторический факультет Иерусалимского университета. В 2004 году совместно с Марком Зайчиком был удостоен премии Федерации союзов писателей Израиля. Автор книг «Кому нужны герои», «Реальность мифов», «Солнце в крови», «Чаша полыни», «Хроники времен Сервантеса». В книге «Ошибка Нострадамуса» несколько частей, не нарушающих ее целостности благодаря единству стиля, особой ритмической интонации, пронизывающей всю книгу, и ощутимому присутствию автора во всех описываемых событиях. В первую часть ЗЕРКАЛО ВРЕМЕНИ входят философские и биографические эссе о судьбах таких писателей и поэтов, как Ахматова, Газданов, Шаламов, Бродский, три Мандельштама и другие.
Маргарет Тэтчер смело можно назвать одной из самых сильных женщин ХХ века. Несмотря на все препятствия и сложности, она продержалась на посту премьер-министра Великобритании одиннадцать лет. Спустя годы не утихают споры о влиянии ее политических решений на окружающий мир. На страницах книги представлены факты, белые пятна биографии, анализ и критика ее политики, оценки современников и потомков — полная документальная разведка о жизни и политической деятельности железной леди Маргарет Тэтчер.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
«Мне некого было винить, кроме себя самой. Я воровала, лгала, нарушала закон, гналась за кайфом, употребляла наркотики и гробила свою жизнь. Это я была виновата в том, что все мосты сожжены и мне не к кому обратиться. Я ненавидела себя и то, чем стала, – но не могла остановиться. Не знала, как». Можно ли избавиться от наркотической зависимости? Тиффани Дженкинс утверждает, что да! Десять лет ее жизнь шла под откос, и все, о чем она могла думать, – это то, где достать очередную дозу таблеток. Ради этого она обманывала своего парня-полицейского и заключала аморальные сделки с наркоторговцами.
Книга посвящена выдающемуся политическому, государственному и военному деятелю Казахстана — Кенесары Касымову. Восстание, поднятое Кенесары, охватило почти весь Казахстан и длилось десять лет — с 1837 по 1847 год. Идеологические догмы прошлого наложили запрет на историческую правду об этом восстании и его вожде. Однако сегодня с полным основанием можно сказать, что идеи, талант и бесстрашие Кенесары Касымова снискали огромное уважение казахского народа и остались в его исторической памяти как одна из лучших страниц национально-освободительной борьбы казахов в XIX веке.
Граф Ф. Г. Головкин происходил из знатного рода Головкиных, возвышение которого было связано с Петром I. Благодаря знатному происхождению граф Федор оказался вблизи российского трона, при дворе европейских монархов. На страницах воспоминаний Головкина, написанных на основе дневниковых записей, встает панорама Европы и России рубежа XVII–XIX веков, персонифицированная знаковыми фигурами того времени. Настоящая публикация отличается от первых изданий, поскольку к основному тексту приобщены те фрагменты мемуаров, которые не вошли в предыдущие.