Оскар для Моти - [4]
ОСКАР. А ты хватани чугунное литьё и шандарахни мне по кумполу. Разможжи мне мою черепушку вдрызг. Вдругорядь настаиваю на немедленном вручении "Оскара". И ты свободна! Стоит только ахнуть "Оскаром" и Оскар только охнет. Примешь статуй? Я одинока, у меня нет средств на любезного Андрюшеньку, но мозг мой функционирует — не дай Бог. Ну? Согласна стать хотя бы номинантом или сходу двинем в лауреаты?
ЩЕГЛОВА. Да! И поскорее пусть сбудутся заветные чаяния.
ОСКАР. Слышишь фанфары? В роскошном зале тысячи вип-персон, миллионы простаков у телевизионных экранов, несчётное множество шалопутов в интернете! И ты над всеми, одна-одинёшенька мозолишь глаза озверевшему человечеству. (Подаёт статуэтку.) На?
ЩЕГЛОВА. Давай! (Приняла статуэтку.)
ОСКАР. Вся жизнь моя это леве де ридо. Людям столбовая дорога — мне улочка, всем полноводная река — мне болотце на обочине. Леве де ридо — это я.
ЩЕГЛОВА. Не сердитесь, ради бога, не сдержалась.
ОСКАР. Думали, значение леве де ридо тайна для убогой? Страшная вещь произошла в России первой половины двадцатого века, когда сплошь и рядом ликвидировали безграмотность, читать научили, да книги не сожгли, вандалы! Об этом моя оратория, ведь я — композитор. Музицировать, не на калькуляторе лабать, Щеглова. Да, я знаю тебя, маска. Не закрыть ли форточку, Ираида Фроловна, не продует ли?
ЩЕГЛОВА. Оставьте подобный тон, Оскар, я в гостях. В незваных гостях.
ОСКАР. Оскар для Моти! Итак?
ЩЕГЛОВА. Что за выпендрёж! Неуместно, не цирк.
ОСКАР. Провинция: идёшь за копеечной квартплатой, а спотыкаешься об денежный куль. Насколько же слепа та кишка, где мы, с вами, проживаем, уважаемая! Без просвета.
ЩЕГЛОВА. Примите доллары, Оскар. Или сначала выпустите меня, потом, не поступясь публично гордостью, заначите их, честно заработанные.
ОСКАР. Честно заработанное не заначивают. Честно заработанное принимают, как "Оскара". Ты как не баба, не поглядишься в зеркало ни разу, боишься чего необыденного? Не глядишься и не надо. А ведь трельяж сам по себе искусство, раритет. (Выходит на балкон). Двенадцатый этаж — чудный вид из окна, особенно с балкона, люблю сюда приходить хоть бы и раз в месяц.
ЩЕГЛОВА. Вы обещали предоставить данные квартирантов.
ОСКАР (с балкона). Здесь дышится свободно, и на мир любуешься с высоты вороньего полёта. Ваши апартаменты у самой земли, лукавить ни к чему, знаем. Мы, простые горожане, часто ходим семьями полюбоваться на ваш особняк, бессемейные тоже. Чайки сюда свободно долетают, даже выше парят, а вороньё как раз, вровень, не выше.
ЩЕГЛОВА (утепляясь). Чушь. Откуда в городе чайки?
ОСКАР. Не из пены морской, из помоек. То-то и оно, чайки — те же люди, выбирают жизнь в отбросах, лишь бы не трудиться, побирушкой быть проще, если в душе ничего святого. А для свежего воздуха есть отпуск. Васенька, за данный вид окрест, торговаться не стал, потому что Юлиньке сразу и очень понравилось торчать на балконе. У Юлиньки денег нет, бесприданница она. Так Василий, в неполные семнадцать лет, при частичном сиротстве, семью содержит, как положено, потому что Вася — мужик! (Возвращается в комнату.)
ЩЕГЛОВА. Забудем всё, рассчитаемся и разбежимся.
ОСКАР (заперев балкон). Как музыкант может стать главой финансовой корпорации?
ЩЕГЛОВА. Я и на это училась.
ОСКАР. Знаем, как бабы становятся начальством. (Идёт к кровати, набрасывает на плечи одеяло.)
ЩЕГЛОВА. Как же?
ОСКАР. Так же, как бабами, естественным образом.
ЩЕГЛОВА. Так то бабы, а я женщина. Тем же естественным образом становятся и верными жёнами, и героическими матерями, что почитается всем миром. Всякая тварь естественна, но руководитель — я. Вам не подфартило с естеством? Не надо было гробить женское начало мужскими нагрузками. В мужском мире женщине, по определению, должно быть на иждивении мужчины, естественным образом.
ОСКАР. Отчего, взлетев на крыльях естества над общественными помойками, вы не желаете помочь сородичу? Мы, естественным образом, люди женского рода, следовательно, все женщины — родичи. Я не раз просила вас письменно о денежном вспомоществовании, не подачку клянчила, а финансирование исполнения заветной мечты. Оратория — кабацкая ли материализация сексуальной озабоченности в период полураспада?
ЩЕГЛОВА. Бездарь! Погремушка ты, Оскар, не композитор, истину говорю.
ОСКАР. Зависть. Я сочинила музыку, ты нет. Ты делец, я музыкант.
ЩЕГЛОВА. Иди ты! Будешь мне тут шавкать, пусть я не музыкант, зато я профессиональный слушатель, и не заблужусь в двенадцати нотах.
ОСКАР. Важнее выжить в двенадцатом этаже. Переходим к кульминации. Вот видеокассета с записью твоей буйной ноченьки с Андрюшенькой. Андрюшенька — мой сын. А вот твой мобильный телефон, узнаёшь? Несомненно. Каково? Ты немедленно звонишь, кому следует, и даёшь распоряжение о выделении средств на исполнение и издание моей оратории. А как иначе пробить таких, как ты, схвативших несметные народные богатства в смутные времена моей Родины? Музыкальное произведение должно звучать вслух. Никто не имеет права оценивать музыку по условным знакам на нотном стане. (Кладёт бумагу.) А вот паспортные данные моих квартирантов, юных гражданских супругов, Васеньки и Юленьки. Читай.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Признаться своему лучшему другу, что вы любовник его дочери — дело очень деликатное. А если он к тому же крестный отец мафии — то и очень опасное…У Этьена, адвоката и лучшего друга мафиозо Карлоса, день не заладился с утра: у него роман с дочерью Карлоса, которая хочет за него замуж, а он небезосновательно боится, что Карлос об этом узнает и не так поймет… У него в ванной протечка — и залита квартира соседа снизу, буддиста… А главное — с утра является Карлос, который назначил квартиру Этьена местом для передачи продажному полицейскому крупной взятки… Деньги, мафия, полиция, любовь, предательство… Путаница и комические ситуации, разрешающиеся самым неожиданным образом.
Французская комедия положений в лучших традициях с элементами театра абсурда. Сорокалетний Ален Боман женат на Натали, которая стареет в семь раз быстрее него, но сама не замечает этого. Неспособный вынести жизни с женщиной, которая годится ему в бабушки, Ален Боман предлагает Эрве, работающему в его компании стажером, позаботиться о жене. Эрве, который видит в Натали не бабушку, а молодую привлекательную тридцатипятилетнюю женщину, охотно соглашается. Сколько лет на самом деле Натали? Или рутина супружеской жизни в свела Алена Бомона с ума? Или это галлюцинации мужа, который не может объективно оценить свою жену? Автор — Себастьян Тьери, которого критики называют новой звездой французской драматургии.
Двое людей, Он и Она, встречаются через равные промежутки времени, любят друг друга. Но расстаться со своими прежними семьями не могут, или не хотят. Перед нами проходят 30 лет их жизни и редких встреч в разных городах и странах. И именно этот срез, тридцатилетний срез жизни нашей страны, стань он предметом исследования драматурга и режиссера, мог бы вытянуть пьесу на самый высокий уровень.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Простая деревенская девушка Диана неожиданно для себя узнает, что она – незаконнорожденная дочь знатного герцога, который, умирая, завещал ей титул и владения. Все бы ничего, но законнорожденная племянница герцога Теодора не намерена просто так уступать несправедливо завещанное Диане. Но той суждено не только вкусить сладость дворянской жизни, но полюбить прекрасного аристократа, который, на удивление самой Диане, отвечает ей взаимностью.
В одном только первом акте «Виндзорских проказниц», — писал в 1873 году Энгельс Марксу, — больше жизни и движения, чем во всей немецкой литературе.