Осенняя жатва - [13]

Гвендоллен выбралась из машины и крутилась возле отца. Против воли Джон постоянно отвлекался на нее.

Рог они снова услышали раньше, чем увидели всадника. Маккена едва успел дотронуться до плеча Рэй, чтобы сообщить, что можно ехать. На этот раз звук был совсем близко.

Керринджер вздрогнула. Потом медленно досчитала до десяти и взвела курок.

— Все готово, — сказал Маккена. У него почему-то пересохло горло.

— Не оторвемся, — тихо отозвалась Рэй. — Садитесь в машину. Если что-то пойдет не так, сваливайте, не оглядываясь.

Джон открыл рот возражать, но Керринджер сказала жестко:

— Тебе надо вытащить отсюда дочь. О себе я позабочусь.

На самом деле Рэй не была в этом так уверена. Тень Охотника преследовала ее каждый приход на Другую сторону. Какая-то часть ее все эти годы с нетерпением ждала встречи. И Керринджер не взялась бы судить, чем закончилась бы она, не будь здесь Джона Маккены и его дочери.

Вороной конь летел во весь опор по равнине. Рэй видела, как вьются по ветру волосы всадника. Она взвела курок.

Охотник остановил коня совсем близко. Он ни капли не изменился с того ноябрьского вечера. Медно-рыжую голову венчала корона из оленьих рогов, по темно-красной рубахе вилась вязь вышивки. Рубаху эту Рэй видела окровавленной в руках баньши. Револьвер в ее руке стал очень тяжелым.

— У тебя почти не осталось времени, — негромко проговорил Охотник.

— Тогда не мешай мне, — зло отозвалась Керринджер. — Если я нарушу гейс, то не потому, что была рада тебя видеть. Не думай, что я забыла.

— Им не выбраться без помощи. Ни девочке, ни ее отцу, — сид сдвинул брови. — Я могу отвести их к Границе. Я всегда держу слово, ты знаешь.

— Ты рано сбрасываешь меня со счетов, — невидимый таймер в голове Рэй отсчитывал минуты. Ладонь, сжимающая револьвер, вспотела.

Она не видела Короля-Охотника лицом к лицу с тех пор, как ушла, держась за широкую отцовскую ладонь, ушла, не оглядываясь. Сердце колотилось где-то у горла. Все, о чем Рэй хотела забыть, с потерей чего пыталась смириться долгих четырнадцать лет, стояло перед ней въяве. И, кажется, можно было все вернуть назад, сделать так, как хочется, а не так, как должно. И будет алая земляника в ладонях, и огоньки на траве холмов, и танцы в светящемся тумане, и скачка сквозь ночь, и осенью в груди перестанет щемить невидимая заноза.

— Я не стану менять себя на возвращение для них, — сказала Рейчел Керринджер. — Уходи. Убирайся!

Убирайся насовсем, навсегда. Рэй не видела Охотника давно, очень давно, но его тень всегда незримо неслась за ней следом, а в воздухе дрожало эхо рогов Охоты. Глухая тоска по несбывшемуся давила на плечи Керринджер свинцовой усталостью.

Король-Охотник молча улыбнулся. Как будто видел Рэй насквозь. Как будто знал, что стоит ему протянуть руку, и время сотворит то, что ему творить не положено даже на Другой стороне — повернет вспять. И снова будет ноябрьская ночь и девчушка в светлой ночной сорочке решительно возьмется за протянутую ладонь… А потом — круг поединка, снова заляпанный алой кровью.

Ни говоря ни слова, сид протянул руку. Рэй вскинула револьвер. Палец на спусковом крючке дрожал.

Шесть выстрелов один за другим разорвали в клочья тишину Другой стороны.

Керринджер сунула в кобуру еще дымящийся ствол и побежала к машине. Краем глаза она успела увидеть, как кренится в седле и начинает падать гордый Король-Охотник.

Рэй торопливо запрыгнула на водительское сидение, повернула ключ в замке зажигания. Темноту наступившей ночи рассеивал только свет фар. Спиной Рэй чувствовала, как смотрит на нее маленькая Гвендоллен. Ее отец весь подобрался. Еще бы, не каждый раз кому-то в грудь прямо при тебе всаживают шесть пуль подряд.

Потом была сумасшедшая гонка через холмы, когда в голове Рэй пульсировала одна-единственная мысль: «Успеть». Что будет с ней, если она опоздает и истекут семь суток отпущенного ей гейсом срока, Керринджер старалась не думать.

Постепенно холмы окутал туман, видимость упала практически до нуля. Света фар едва хватало, чтобы осветить дорогу прямо перед внедорожником. У них была только стрелка компаса, неотрывно указывающая направление.

Ехали молча. В темноте было видно только, как замер, закостенел вцепившийся в ремень безопасности Джон Маккена. Его дочь забилась в уголок где-то на заднем сиденье. Волшебная сказка для Гвендоллен оказалась под конец совсем не доброй.

Постепенно туман вокруг стал светлеть. Рэй сбросила скорость. Откинулась на спинку сиденья и закрыла глаза. По щекам текли слезы. В голове, не смолкая, звенело: «Ты будешь о нем плакать, так же как и я». В груди было пусто.

— Папа, — голосок Гвендоллен разбил вдребезги повисшую в машине тишину. — А отсюда наш дом видно?

Рэй открыла глаза. Яркое, ослепительно-яркое солнце неспешно поднималось над озером Лох-Тара. В дымке отчетливо виднелись далекие очертания небоскребов.

Маккена приподнялся и ткнул пальцем куда-то в сторону южного пригорода.

— Вот, смотри. Он там. Рэй отвезет нас домой. Ты же сможешь нас подбросить, да?

Волшебная невеста

Приемник перестал ловить волну, стоило внедорожнику Рэй съехать со скоростного шоссе на боковую дорогу. Женщина выругалась, подкрутила настройки, пытаясь поймать другую радиостанцию. Шипение в динамиках стало тише, но ни музыка, ни голос диджея, ни бравурная речевка рекламы так и не смогли пробиться через помехи.