Осенняя жатва - [10]

Тишина стояла такая, что было отчетливо слышно, как шелестит под ветром трава.

— Народ холмов! — крикнула Рэй, и эхо подхватило ее голос. — Мы не чиним зла и не нарушаем обычаев. Но мы пришли за своим и заберем то, что по праву наше!

Тишина, окутывающая холмы, стала еще гуще. Казалось, ее можно было нарезать на ломти.

— Я не буду здесь впустую драть горло, — сказала Рэй зло. — Я прошу по-хорошему. Могу по-плохому.

— … ому, …ому, — издевательски передразнило эхо.

Керринджер вздохнула, медленно и глубоко. Именно сейчас начиналось время настоящей работы.

Осторожно она вытащила из ножен длинный нож, весь в рыжих пятнах ржавчины. Холодное железо было неприятно держать в руках даже ей, человеку, таким было сильным заклятие на металле. Развернула свободную руку ладонью вверх. Розовую кожу пересекало несколько старых, побелевших рубцов.

— Железом, выкованным в холодном огне, — голос Керринджер в этот миг показался Маккене чужим и совсем незнакомым, — я заклинаю.

Нож поднялся над ладонью.

— Смертной кровью, отданной добровольно, я заклинаю…

Железо впилось в кожу, на лбу Керринджер выступил пот. По руке побежали тонкие красные струйки. Капли упали на зеленую траву. Маккена вздрогнул, припомнив, как порезался у озера.

— Довольно! — позвенело над холмами. Рэй отдернула нож и перехватила его, как будто для драки.

Зашуршала, осыпаясь, земля. С глаз людей как будто разом сдернули морок. В склоне центрального холма были высокие каменные ворота. Створки их с тихим скрипом расходились в стороны. На Рэй ощутимо дохнуло теплом и запахом жилья.

Она была хозяйкой холма, и она была так красива, что дыхание перехватило даже у Керринджер. Белое с серебряным отливом платье текло по траве, ничуть не приминая ее, мерцали самоцветы на венце. За правым плечом королевы встал сид в синем плаще, и Рэй узнала всадника. Золотые кудри обоих летели по ветру.

— Где Гвендоллен?! — воскликнул Джон, делая шаг вперед. Рэй резко подняла руку, так что мужчина уперся грудью в преграду.

— Где его дочь? — повторила Керринджер.

— Она в безопасности, сыта и рада, — мягко сказала сида, и эхо подхватило ее голос десятком колокольчиков.

— Я хочу видеть свою дочь, — сказал Маккена, и в его голове зазвенела удивившая Рэй сталь.

— Ты знаешь, что это его право, — Керринджер не отрывала взгляда от королевы холмов.

— Я знаю, кто ты, — сида перевела взгляд со встрепанного, взъерошенного Маккены на «охотника на фей». — Ты — та, кто не принадлежит ни Той стороне, ни Этой.

— Я не принадлежу вам, и этого достаточно.

— И ты повторишь это Охотнику? — полные губы тронула улыбка.

— Это дело между ним и мной, — Рэй встала шире, как будто готовясь к рукопашной. И добавила резко: — Если ему нужен ответ, пусть приходит и спрашивает. Он. Не ты.

К этому Керринджер была готова. Каждый сид, с которым женщина не могла разойтись миром, вспоминал про Охотника. Но если в больное место бить раз за разом, рано и поздно оно потеряет чувствительность. По крайней мере, Рэй на это надеялась.

Сида поджала губы и снова в упор взглянула на Джона Маккену. В ее зеленых глазах отражались нездешние звезды.

— Не надо тревожить Гвендоллен, — сказала Королева Холмов. — Ей хорошо здесь. Не береди ее память. У тебя все равно нет ничего взамен.

Маккена смешался. Рэй прикусила губу. Именно от Джона сейчас зависело, вернется ли домой восьмилетняя Гвен, или они впустую жгли горючее и дразнили Дикую Охоту.

— Это не правда, — хрипло проговорил мужчина. — Это не правда.

— Твоя жена мертва, — сида печально улыбнулась. — Кто будет заботиться о маленькой Гвендоллен? Ты всегда в делах, Джон.

— Уж точно не ты, — Маккена набычился. Зря Королева Холмов заговорила про покойную Эбигейл, или как ее там, — подумалось Рэй. Мужчина хмуро сказал: — Я не уйду отсюда, пока ее не увижу.

Взметнулись серебряные рукава — сида хлопнула в ладоши.

— Увидеть ее — твое право, я признаю это, — она склонила голову. — Жаль. Это очень больно — выбирать. Лучше бы тебе не заставлять ее это делать.

Рэй скрипнула зубами. Она не взялась бы поручиться, для кого говорит эта золотоволосая женщина, для отца Гвендоллен или для нее самой. Керринджер шагнула к Маккене и сказала негромко:

— Для Гвендоллен в этом мире еще нет солнца. Ты сможешь ее отсюда вытащить. Только не вздумай лгать. Эти, — она дернула подбородком в сторону сидов, — чуют любую ложь и легко обернут ее себе на пользу.

— Я понял, — коротко кивнул мужчина. На скулах его перекатывались желваки, и неожиданно Рэй подумала, что у этого человека действительно хватает пороху заглядывать в те углы мира людей, где ощутимо попахивает гнилью.

— Мы обещали Эбигейл, что присмотрим за ее дочерью, — сказала сида и скрестила руки на груди.

— У ее дочери есть отец, — отозвался Джон, мучительно вглядываясь в темное чрево холма.

— Это верно, — сида покачала головой, как будто бы жалея его.

Десять невысоких фигурок вынырнули из темноты, и Маккена вздрогнул. Рэй негромко пробормотала ругательство.

Ее собственного отца испытывали поединком, и алая человеческая кровь в тот день изрядно забрызгала зеленый травяной ковер. Как и кровь поединщика-сида. Кто знает, как закончилась бы схватка, если бы четырнадцатилетняя Рейчел не сделала свой окончательный выбор и не встала бы между сражающимися.