Осенние клещИ - [25]

– Сразу видно – давно тут обитаешь! – улыбнулся я – Свой парень уже.

– Три недели как с куста. Ездили за маралом в верховья Маны. Там весной клещей вообще прорва, а осенью почти нет. И главное – одеты были как положено! Так он, зараза, меня за ухом тяпнул. Скрючило на двадцать первый день. Обидно! А ты где такую радость подцепил?

– В Овинном. Рядом с деревней.

– Знаю, бывал там. Их сейчас везде полно развелось. В парках уже ловят в центре города!

Пришёл из столовой пожилой бородатый мужичок и лёг через койку от меня. Полежал пять минут, достал из холодильника пакет с бутербродами, вернулся на кровать и стал задумчиво жевать. Поел, помыл руки в раковине и снова лёг. Теперь я окончательно уяснил диспозицию палаты: семь коек. Четыре – вдоль уличной стены с тремя большими окошками и радиаторами отопления под ними, три – вдоль внутренней. В дальнем конце палаты – умывальник, около двери – холодильник. Одна койка, что около меня, свободная. На дальней, напротив Петьки, лежал какой-то огромный дядька с раздувшимся животом. Около него на полу стояло судно. Кровать ближе к дверям занимал средних лет странного вида пассажир. Возможно, что лет ему было примерно как мне, но выглядел он старше меня лет на пятнадцать. Тёмная морщинистая кожа и мешки под глазами однозначно свидетельствовали, что за здоровьем своим он, мягко говоря, не следил. Он глянул на меня, равнодушно перевёл глаза на пейзаж за окном и сказал мне с хрипотцой:

– Чуй, зёма, ты тут надолго очко припарковал! Как и я. Накрылись наши с тобой судьбы красной шляпой. Скореши на беленькую!

Я тупо посмотрел на доходягу и не нашёлся что ответить. Потом собрался с силами, сходил в туалет, спустился на первый этаж и купил в буфете шоколадку и минералку. Есть совершенно не хотелось, но я понимал, что совсем без еды станет только хуже. Два часа после капельницы я чувствовал себя почти человеком. Было только странно, что голова несколько съехала набок, а левая рука выронила бутылку минералки, когда я поднимался по лестнице. И левая нога постоянно натыкалась на ступеньки, словно под ней они были выше, чем под правой.

Съев половину шоколадки, я вернулся в палату. По дороге осмотрел коридор и обнаружил, что около дежурного поста медсестры в холле стоит старенький телевизор, а на диване и стульях сидят мужчины и женщины в больничных халатах и выцветших спортивных костюмах, в тапочках на босу ногу. Женщины были не накрашены, мужчины выглядели как американские безработные конца двадцатых годов, и никого это тут не волновало. Одна девушка была очень даже себе ничего, но это я отметил чисто по привычке, мельком, и понял, что мне сейчас не надо никого: ни Юлю, ни Настю, ни мисс мира. И, возможно, не надо будет уже никогда.

– У тебя там телефон надрывается! – сказал Вася и снова уткнулся в электронную книгу.

Телефон! Работа! Шеф! Я же никому не позвонил! Вся прошлая жизнь словно испарилась из моего мозга, и только сейчас я вспомнил о ней. Но лихорадка снова накатывала. Я кое-как вытащил телефон из барсетки, что так и валялась под кроватью, глянул на количество пропущенных звонков – сорок один – и ткнул пальцем в имя шефа. Иван Николаевич ответил сразу. Если бы он не поднял трубку после трёх гудков – я бы, наверно, не смог дольше держать аппарат у уха: силы кончались.

– Иван Николаевич! Я в больнице. В неврологии. У меня клещевой энцефалит.

В трубке пять секунд помолчали, переваривая, потом шеф буркнул:

– И что, работать не сможешь?

– Я стоять-то не могу! Температура – сорок. Капельницы ставят, уколы.

– И надолго ты там? – Иван Николаевич отказывался понимать – как можно из-за какой-то болезни перестать работать!

– Пока точно не знаю. Но тут один товарищ лежит уже три недели после укуса клеща, – поникшим голосом сообщил я и понял, что больше не могу держать телефон и перестаю понимать – кто и что мне говорит.

– Сходи на старый новый год к тёте Шуре! – сказал шеф бабушкиным голосом. – Я этот праздник никогда не праздновала, а она празднует. Если хочешь – сходи! Мой праздник – день металлурга.

– Новый год ещё не скоро! – возразил я. – Давай я к ней схожу завтра? Только я давно у неё не был и забыл адрес. Придётся ехать на конях! У меня есть кони. Правда они зелёные, но без пробега и стоят на стоянке за домом. И за стоянку я заплатил только за неделю.

Я побежал по снегу. Ногам было очень холодно, но вскоре меня подхватили зелёные кони и понесли в темноту. А за нами гнался огромный клещ по имени Иван Николаевич. И я начал орать на коней, чтобы скакали быстрее, но клещ нас догнал и снова впился мне в мозг. Я лишь успел ударить его один раз левой рукой, но настолько слабо, что он этого даже не почувствовал.

* * *

– Ну вот и началось! – сказал кто-то рядом с моей кроватью.

Я разлепил глаза и прошептал:

– Пить!

Светлана подняла мою голову, и я высосал один за другим два стакана минералки. Потом увидел, что к моей руке подключена капельница и почувствовал, что лёд на правой ноге уже растаял, а вот левая нога так и осталась холодной. И ещё я не чувствовал левую руку. «Видимо, левая сторона затекла от неудобного лежания! Дома кровать лучше!» – подумал я лениво.