Осенние клещИ - [23]

Примерно через час окончательно рассвело. Но прежде чем я смог разглядеть палату – в неё вошла сестра Галина. Я сразу понял, что это она. Я услышал её ещё тогда, когда она шла по коридору первого этажа! Не знаю почему, но многие женщины при ходьбе топают как слоны. Какую бы обувь они ни надели, с какой бы скоростью ни шли – их топот перекроет топот взвода солдат в подкованных сапогах! Если такая дама попадается вам в соседки этажом выше – это беда! Не будешь же постоянно стучать по трубе и орать среди ночи: «Перестаньте топать!» Ведь она не специально топает! Она так ходит! Замечание не сделаешь! Не летать же ей в конце концов по квартире! И если уж такой даме доведётся идти по длинному больничному коридору с бетонным полом – это слышит весь этаж!

Когда она вошла в палату, то тут же включила общий свет и подошла ко мне. Люди, лежащие на кроватях, отреагировали на вспышку очень вяло. Один отвернулся к стене, другой натянул одеяло на лицо, остальные даже не пошевелились. Я отметил, что коек в палате семь, и та, что рядом со мной – пуста и не заправлена. Ростом сестра Галина была среднего, возраста среднего, телосложения среднего и чернявым лицом походила скорее на турчанку, чем на русскую. Из-под белого колпака на голове выбивались чёрные проволочные кудряшки. В правой руке она держала капельницу на такой же вешалке, что я уже видел в приёмной. Протопав к моей кровати, она глянула на меня и сообщила:

– Зовите меня – сестра Галина! Закатайте левый рукав! Вас морозит?

Я слегка кивнул и снова закрыл глаза: кивать как в кабинете у патрона в Новосибирске и держать открытыми глаза больше пяти секунд подряд теперь было для меня роскошью.

Она расправила моё одеяло, за три секунды засунула его в пододеяльник и накрыла меня до самого подбородка, заметив при этом:

– Вам следует переодеться! Есть что-нибудь домашнее или вам принести халат?

– Кажется я что-то брал. Не уверен. Тут должен быть пакет.

Я вспомнил про пакет с барсеткой и вдруг понял, что если студент Коля их выпотрошил пока я валялся без памяти – меня это не волнует ни одной секунды! Что там ценного? Что вообще может быть ценного во всех барсетках мира! Деньги? Расскажите это тому, у кого голова не болит, а не тому, у кого на одной ноге белый тапок, а бедные антитела в крови бьются с армией вирусов и явно проигрывают бой.

– Ваш пакет и барсетка под кроватью. Потом достанете, а пока полежите спокойно!

Сестра Галина смазала мне сгиб руки спиртом, воткнула в вену иглу, приклеила её пластырем к коже, отрегулировала подачу лекарства и ещё раз приказала:

– Пока я не приду – лежать и не двигаться! Если приспичит по нужде – нажмёте эту кнопку! Вам принесут судно. Я приду минут через двадцать.

Я лежал на спине, иногда открывал глаза и смотрел, как в меня по трубочке течёт какая-то жидкость. И по мере того, как жидкость в таре убывала – мне становилось легче! Обручи, сдавливающие голову, понемногу, оборот за оборотом, разжимались. Температура падала, на лбу выступил приятный холодный пот, а в ноги и руки капля по капле начинала поступать тёплая кровь. Как же слаб человек! Как легко его раздавить! Температура поднялась на каких-то три градуса – и человек перестал быть человеком! И не какой-то там абстрактный человек, который где-то в новостях заболел и умер, а я! Я на своей шкуре за какие-то грехи почувствовал – какой я ничтожно слабый! Меня закачало в люльке. Кто меня качает? Мама или бабушка? Не надо меня качать! Я уже взрослый! Мне пять лет! Тётя Шура! Не надо меня качать! У меня колясочная болезнь! Я не привык к тому, чтобы меня кто-то качал!

Сестра Галина подошла к моей кровати, выдернула иглу из руки и спросила про самочувствие и судно. Я буркнул ей в ответ что-то нечленораздельное и вновь уснул.

Очнулся я оттого, что кто-то потрепал меня за плечо. Я открыл глаза, глянул на потолок и снова их закрыл. Уже знакомая зелень затопила всю округу, а голова раскалывалась. Лихорадки ещё не было, но пальцы ног под одеялом уже предательски остывали. Другая медсестра, обширная блондинка с биркой «Светлана» на большой груди, помогла перевернуться мне на живот, смазала спиртом задницу и ткнула иглой. Я попытался перевернуться обратно:

– Не торопитесь, молодой человек! – тяжёлая Светланина длань прижала меня к сетке, а другая длань всадила ещё два укола.

– Поднимаемся, идём обедать, а после обеда не забываем пить таблеточки! – заголосила она привычный речитатив. – Перед обедом сдаём мочу! Сдаём не все! Вот баночки, на них фамилии. Оставите их потом в коридоре за дверью!

От её меццо-сопрано мои барабанные перепонки влипли в мозг. Я зажмурился от боли. Она снова повернулась ко мне и так же не жалея децибелов пропела:

– Таблеточки я вам на первый раз принесла, а потом берите сами над столом дежурной сестры! Только не перепутайте! Они все подписаны по палатам, именам и фамилиям! Если не можете ходить – я принесу! Если не сможете пойти обедать – скажите, вам принесут сюда!

Я проглотил горсть таблеток, запил их водой и понял, что анализ я сдать уже могу, а вот обед в себя засунуть – вряд ли. Сходив в туалет и поставив баночку за дверь, я шагнул в палату.