Оседлавшие свет - [5]

В комнату улыбаясь вошла Элизабет.

— Арнгейм тебя вызывал, — сказала она. — Только что.

Он пожал плечами.

— По-моему, я сделал, что мог. Теперь очередь Кустова.

— Но ты все-таки должен пойти в командный отсек.

— Да, конечно.

Он опустился на колени, щелчком опрокинул «безумный пузырь» и взъерошил волосы сына.

— Да ну тебя! — сердито сказал Бернар и в отместку швырнул пузырь в дальний конец комнаты.

— Ты же знаешь, что он этого не терпит, — заметила Элизабет. — Он у нас модник.

Гарно медленно встал и рассеянно одернул пиджак.

— Я забыл тебя спросить… Он вчера ходил в гипнорий?

Она посмотрела на него с улыбкой.

— Какое это теперь имеет значение, Поль? Собственно, я даже предпочла бы, чтобы он спал в момент…

— Никакого особого момента не будет, — сказал Гарно. — Результат голосования ясен, и люди Кустова уже занялись двигателями. Ты это знаешь.

Она не ответила, и он начал разбирать досье, которые принес из отдела психологии несколько дней назад. Теперь они ему понадобятся.

Элизабет неподвижно стояла посреди комнаты. У ее ног со странно серьезным лицом сидел мальчик. Гарно целую минуту молчал, не зная, что сказать. Наконец, перед тем как уйти, он подобрал «безумный пузырь».

— Возьми, малыш! Разве он тебе больше не нравится?

Он положил игрушку на ковер рядом с сыном и быстро вышел.

Секция психологии располагалась около главного лазарета, неподалеку от «южного полюса» корабля. Чтобы добраться до нее, надо было спуститься по одному трапу, потом по другому и пройти по галерее, которую все называли «кладбищенской аллеей». Гарно не любил этого места и обычно шел тут быстро. Но на сей раз он остановился и повернулся к левой стенке. На гладком металле тянулся ряд черных клавиш. Лишь через несколько секунд Гарно заставил себя поднять руку и нажать одну из них. Когда за стенкой загорелся свет, сердце его забилось сильнее. Свет был странно потусторонним и желтоватым. Гарно заглянул в кладбище корабля.

Собственно, по-настоящему это место называлось «большим зоогипнорием». Зал был огромен. Это был самый большой зал корабля, если не считать тех оранжерей, в которых росли деревья. Сводчатый потолок напоминал свод колоссального белого склепа. Но тут не было никаких трупов. Только неподвижные тела. Тела спящих животных.

Взгляд Гарно переходил от застывшей лошади к замороженной корове, от кучки покрытых снежными хлопьями собак к серой кошке, которая, казалось, мурлыкала в уголке около контрольного прибора. По стеклянной бандерилье живительная сыворотка тихо текла в шею могучего черного быка. В отдельной клетке, словно сухие ветки, лежали змеи.

Животные этого космического ковчега с самого отлета были погружены в искусственный сон — он делал незаметным для них течение времени, спасал их от страха и облегчал проблему их размещения.

Скот, предназначенный для гипотетических пастбищ, собаки, которых ждала необычная дичь, кошки, которым, может быть, придется плавать в воде, козы, чья судьба, возможно, — стать, как и в давнем прошлом, вьючными животными.

Свет потихоньку тускнел. Он погас окончательно как раз в то мгновение, когда Гарно вышел из гипнория.

Он подошел к психологической секции. «Собственно говоря, — подумал он, — сейчас только все и начинается. Они предпочли риск, предпочли закончить путешествие, чего бы это ни стоило. Почти все. Но только почти. Мне придется иметь дело с другими, с теми, кто боится».

Дверь скользнула вбок. Он хотел было войти в свой крошечный кабинет, как вдруг стальные стойки бешено завибрировали. Гарно потерял равновесие, попытался ухватиться за дверь, промахнулся на какие-то миллиметры и упал.

И когда в его голове вспыхнула боль, он услышал далекий рокот.

Энергия протекала через многие километры выброса, чтобы питать новые ветки, которые поднимались в атмосферу, изучали поверхность океана и пробирались на пустынные материки, передавая Исходному Комплексу неисчислимые сведения. И эти сведения все больше укрепляли в нем ощущение, что надо торопиться.

Остающееся ему время, судя по объему планеты, было примерно равно тому сроку, который он уже прожил. Для Комплекса, который всегда воспринимал свое будущее как вечность, это было равносильно смертному приговору. Совершенно необходимо было найти новые источники энергии, новые области плотного вещества.

Разветвления микроскопических клеток быстро распространились по всей поверхности планеты, заткали дно безжизненного океана, глубокие долины и острые пики гор.

Передовой выброс поднимался вверх, в атмосферу, неуверенно протягивая тонкие нити во все более и более бедную среду, пока не достиг полной пустоты, где лишь изредка встречались отдельные молекулы.

Необходимо было проникнуть дальше, туда, где терялись последние следы атмосферы. Так же, как раньше он предчувствовал существование поверхности планеты, Комплекс угадывал теперь где-то далеко впереди плотные тела, богатые источники, излучающие энергию, ничтожные количества которой улавливали его выброшенные вперед нити.

Вместе со светом вернулась боль. Гарно обнаружил, что он лежит на кушетке в своем кабинете, приподнялся и ощутил сильное головокружение.