Opus Dei. Археология службы - [37]
10. Стоит задуматься над парадоксальной круговой структурой, которую демонстрируют эти примеры, и над возможными следствиями из нее для понимания человеческого действия и этики. Действие расщепляется на два элемента, первый из которых, ministerium (или officium в узком смысле) определяет только бытие и инструментальное действие священника и в таком качестве представляется в терминах смирения и несовершенства (fragili officio… humilitatis nostrae ministerio). Второй, осуществляющий первый и ведущий его к совершенству, относится к божественной природе, и, однако, он словно бы вписан в первый и содержится в нем, так что правильное исполнение священнической функции необходимым и автоматическим образом влечет за собой осуществление effectus (здесь мы узнаем дуализм opus operantis и opus operatum, посредством которого схоластика определяла литургическую тайну).
Божественный effectus определяется человеческим служением, а оно – божественным effectus. Их действительное единство является officium-efficium. Однако это означает, что officium устанавливает между бытием и практикой круговое отношение, в котором бытие священника определяет его практику, а та, в свою очередь, определяет бытие. В officium онтология и практика становятся неразрешимыми: священник должен быть тем, что он есть, и есть то, чем он должен быть.
В этой точке становится понятно, что стоит на кону в стратегии Амвросия: речь идет о том, чтобы найти – по ту сторону принципов античной этики и в то же самое время сохраняя с ней преемственность – понятие, которое позволило бы помыслить и определить действие священника и Церкви в целом.
Если проблемой ранней Церкви было то, каким образом примирить духовное достоинство (обладание харизмами) с осуществлением юридико-бюрократической функции, а празднование божественного mysterium – с исполнением человеческого ministerium, то цицероновское понятие officium, обозначавшее не абсолютный этический принцип, но, скорее, «то, что нужно сделать в данной ситуации» (согласно формуле, которую Дюран позаимствует у Исидора: proprius vel congruus actus uniuscuiusque personae secundum mores et leges civitatis vel instituta professionis[167]: Durandus, II, p. 14), предоставило связную модель, позволяющую обоим аспектам совпасть настолько, насколько это возможно.
Отсюда и возникает, как мы уже видели, парадоксальная этическая парадигма, в которой связь субъекта с его действием разрывается и в то же время восстанавливается на другом уровне: это акт, который полностью состоит в своей неотменимой действительности и эффекты-следствия которого тем не менее не могут быть по-настоящему приписаны субъекту, вводящему их в бытие.
11. В одном отрывке De lingua latina Варрон различает три модальности человеческого действия, которые «из-за [их] схожести ошибочно путают те, кто считает их чем-то единым»: agere, facere, gerere. «В самом деле, некую вещь можно сделать [facere], но не действовать ее [agere], как поэт делает драму, но не действует ее [agere также может означать «читать вслух». – Д. А.]: напротив, актер действует в драме, но не делает ее. Таким образом, драма сделана поэтом, но не действуется им, а актером действуется, но не делается. Напротив, imperator [магистрат, наделенный верховной властью], о котором говорят res gerere, в этом отношении не делает и не действует, но gerit, то есть возлагает на себя и несет [sustinet], – выражение, перенесенное с тех, кто несет на себе груз (onera gerunt), поскольку они его держат» (Varro, 6, 77).
Различение между facere и agere идет в конечном счете от Аристотеля, который в знаменитом отрывке Никомаховой этики противопоставляет их следующим образом: «различны по роду действие [praxis] и творческое делание [poiēsis]… Цель делания, очевидно, отлична от него самого; цель практики не могла бы быть иной: ибо благое действие [eupraxia] является целью для самого себя» (1140b 4–5). Напротив, новым и типично римским является определение третьего вида человеческого действия: gerere.
Gerere, изначально означавшее «нести», в политико-юридическом языке означает «управлять, администрировать, исполнять функцию» (
Джорджо Агамбен (р. 1942) - выдающийся итальянский философ, автор трудов по политической и моральной философии, профессор Венецианского университета IUAV Европейской школы постдипломного образования, Международного философского колледжа в Париже и университета Масераты (Италия), а также приглашенный профессор в ряде американских университетов. Власть - такова исходная мысль Агамбена, - как, впрочем, и язык, как и бытие, имеет в себе нечто мистическое, ибо так же, как язык или бытие, она началась раньше, чем началась.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Сборник эссе итальянского философа, впервые вышедший в Италии в 2017 году, составлен из 5 текстов: – «Археология произведения искусства» (пер. Н. Охотина), – «Что такое акт творения?» (пер. Э. Саттарова), – «Неприсваиваемое» (пер. М. Лепиловой), – «Что такое повелевать?» (пер. Б. Скуратова), – «Капитализм как религия» (пер. Н. Охотина). В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.
Чрезвычайное положение, или приостановка действия правового порядка, которое мы привыкли считать временной мерой, повсюду в мире становится парадигмой обычного управления. Книга Агамбена — продолжение его ставшей классической «Homo sacer. Суверенная власть и голая жизнь» — это попытка проанализировать причины и смысл эволюции чрезвычайного положения, от Гитлера до Гуантанамо. Двигаясь по «нейтральной полосе» между правом и политикой, Агамбен шаг за шагом разрушает апологии чрезвычайного положения, высвечивая скрытую связь насилия и права.
Книга представляет собой третью, заключительную часть трилогии «Homo sacer». Вслед за рассмотрением понятий Суверенной власти и Чрезвычайного положения, изложенными в первых двух книгах, третья книга посвящена тому, что касается этического и политического значения уничтожения. Джорджо Агамбен (р. 1942) — выдающийся итальянский философ, автор трудов по политической и моральной философии, профессор Венецианского университета IUAV, Европейской школы постдипломного образования, Международного философского колледжа в Париже и университета Масераты (Италия), а также приглашенный профессор в ряде американских университетов.
«…В нашей культуре взаимосвязь между лицом и телом несет на себе отпечаток основополагающей асимметрии, каковая подразумевает, что лицо должно быть обнажённым, а тело, как правило, прикрытым. В этой асимметрии голове отдаётся ведущая роль, и выражается она по-разному: от политики и до религии, от искусства вплоть до повседневной жизни, где лицо по определению является первостепенным средством выразительности…» В формате PDF A4 сохранён издательский дизайн.
Верно ли, что речь, обращенная к другому – рассказ о себе, исповедь, обещание и прощение, – может преобразить человека? Как и когда из безличных социальных и смысловых структур возникает субъект, способный взять на себя ответственность? Можно ли представить себе радикальную трансформацию субъекта не только перед лицом другого человека, но и перед лицом искусства или в работе философа? Книга А. В. Ямпольской «Искусство феноменологии» приглашает читателей к диалогу с мыслителями, художниками и поэтами – Деррида, Кандинским, Арендт, Шкловским, Рикером, Данте – и конечно же с Эдмундом Гуссерлем.
Рене Декарт – выдающийся математик, физик и физиолог. До сих пор мы используем созданную им математическую символику, а его система координат отражает интуитивное представление человека эпохи Нового времени о бесконечном пространстве. Но прежде всего Декарт – философ, предложивший метод радикального сомнения для решения вопроса о познании мира. В «Правилах для руководства ума» он пытается доказать, что результатом любого научного занятия является особое направление ума, и указывает способ достижения истинного знания.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Исследуется проблема сложности в контексте разработки принципов моделирования динамических систем. Применяется авторский метод двойной рефлексии. Дается современная характеристика вероятностных и статистических систем. Определяются общеметодологические основания неодетерминизма. Раскрывается его связь с решением задач общей теории систем. Эксплицируется историко-научный контекст разработки проблемы сложности.
Глобальный кризис вновь пробудил во всем мире интерес к «Капиталу» Маркса и марксизму. В этой связи, в книге известного философа, политолога и публициста Б. Ф. Славина рассматриваются наиболее дискуссионные и малоизученные вопросы марксизма, связанные с трактовкой Марксом его социального идеала, пониманием им мировой истории, роли в ней «русской общины», революции и рабочего движения. За свои идеи классики марксизма часто подвергались жесткой критике со стороны буржуазных идеологов, которые и сегодня противопоставляют не только взгляды молодого и зрелого Маркса, но и целые труды Маркса и Энгельса, Маркса и Ленина, прошлых и современных их последователей.