Опрокинутый горизонт - [32]

– Ты как, Джош? Джош?

Голос Хоуп донесся как будто издалека. Он набрал в легкие воздуху и улыбнулся ей.

– Все в порядке.

– Не больно? – спросил Люк, помогая ему подняться.

Опершись о протянутую руку Люка, он прошептал ему на ухо:

– Встретимся вечером в Центре.

* * *

Уезжая под вечер, Джош постарался не разбудить прикорнувшую Хоуп. Оставив ей записку, он вышел на цыпочках.

На велосипеде он с большим трудом доехал до конца улицы. Мостовая покрылась льдом, и при нажатии на педали колеса начинали скользить. Сворачивая на перекрестке, он не сумел затормозить и чуть не сбил с ног испуганного прохожего, выгуливавшего собаку. Проехав еще три улицы, он почувствовал себя увереннее. Холод обжигал ему щеки, но не мог его остановить. Переключив передачу, он поднажал, окрыленный чувством свободы.

Успев вовремя на автостанцию, он приковал велосипед к фонарному столбу и запрыгнул в автобус.

Люк ждал его в своем «Камаро» на остановке в десяти минутах езды от Центра, как они и договорились.

– Обязательно надо работать в Рождество?

– Тебе когда-нибудь снилось, что ты совершаешь грабеж?

– Не припоминаю, – ответил Люк.

– А мне еще как! В детстве я мечтал об этом каждый раз, когда я слышал брань отца, получившего счета: ему, мол, ни в какую не дотянуть до конца месяца…

– Успокой меня!

– Не волнуйся, я еще никогда не переходил к делу, иначе откуда у меня столько проблем с деньгами?

– Зачем ты, собственно, меня позвал?

– Видишь ли, я не имею в виду вооруженное ограбление, насилие – не моя стезя. Меня всегда вдохновляла кража в старинном стиле, как в гангстерских фильмах, которые смотрел по телевизору отец. Там злоумышленники ползли по сточным или вентиляционным трубам, чтобы пробраться в сейфовое хранилище глубоко в подвале банка. Там хранились сокровища, способные кардинально изменить жизнь грабителей.

– Куда ты клонишь?

– Уже несколько месяцев мы промышляем мелкими кражами. Кажется, я придумал, как совершить ограбление века.

– Обкурился, что ли?

– С тех пор, как мы с Хоуп живем вместе, я ни разу не курил траву. Хотя нет, один раз было дело – с ней, чтобы и она попробовала… Она провела ту ночь в обнимку с унитазом, а у меня руки онемели держать ее за плечи… Но мы здесь не ради того, чтобы мило поболтать.

– Утешил.

– Слушай внимательно. Информация, содержащаяся в дальней памяти, доступна не всегда. Это, знаешь, как объяснение банковского кассира: очень жаль, но сейф запрограммирован на то, чтобы открываться строго в определенный час.

– Отстань, наконец, от своих кассиров, банков и грабителей! Вернись к нашей теме.

– Хорошо. Но ты увидишь, что мой кассир совсем скоро нам понадобится. Для извлечения на поверхность наших далеких воспоминаний требуются некоторые усилия. Чем больше у нас контекстуальных показателей, тем это проще. Память действует благодаря трем процессам: кодированию, хранению и извлечению. На кодирование влияет концентрация. Но зачем хранить информацию, если можно забыть о ее существовании? Наш мозг использует много стратегий для продления памяти, вернее, для сохранения того, что в ней записано. Взять хоть тебя: ты никогда не помнишь, как зовут людей, с которыми ты пересекаешься. Как звали твою последнюю девушку?

– Ну и вопрос! Думаешь, я уже забыл Талию?

– Тила, а не Талия, дурень! А ведь она бросила тебя всего несколько недель назад!

– Подумаешь, оговорился! Между прочим, мы расстались по обоюдному согласию.

– Ничего себе «обоюдное согласие»! Ладно, не об этом речь. Думаешь, ты вспомнишь, как ее звали, через двадцать лет?

– Понятия не имею! Ты начинаешь меня злить, Джош. Чего ты прицепился к Тиле?

– Я всегда сомневался в ее IQ: лицо у нее явно не испорчено интеллектом, зато грудь была просто супер. Мы с Хоуп прозвали ее «Бетти».

– Почему Бетти?

– Была такая аппетитная героиня мультиков – Бетти Буп.

– Какие же вы подлые люди…

– Напрасно я употребил прошедшее время: ее грудь потеряна не для всех, знаю я одного баскетболиста…

– Сейчас пойдешь пешком! – возмутился Люк и ударил по тормозам.

– Езжай давай! – приказал ему Джош. – Скоро ты все поймешь. Взбесив тебя, я создал особенное событие и записал тебе в мозг серию кодов, которые теперь связаны с Тилой. Ее грудь ассоциируется у тебя с ее именем, я напомнил тебе про спортсмена, ее нынешнего счастливого возлюбленного, и посмеялся над ней. Дня не пройдет, а ты уже пойдешь на баскетбол или прокрутишь мультик с Бетти Буп, а если услышишь, как поднимают на смех формы женщины, к которой ты испытываешь нежные чувства, то вспомнишь наш разговор. Уверен, ты уже не забудешь, что ее звали Тилой.

– Ты меня совсем запутал.

– Погоди, я еще не добрался до выводов. Контекстуальные элементы – это такие источники информации, позволяющие надолго запоминать то или иное событие, коды доступа, ключи, которыми мы потом отопрем двери. Без них мы бы не могли вспомнить ничего важного. Но чтобы воспоминание сформировалось, оно должно поддаваться пересказу, у нас должна быть возможность принять внешнюю точку зрения, рассказать себе некую историю. От одной истории к другой память формирует нашу личность.

– Куда ты, черт возьми, клонишь?

– Даже если гиппокамп и играет в нашем мозгу роль архивиста, – невозмутимо гнул свое Джош, – накапливает информацию не он. Отдельного хранилища вообще не существует. Разные виды памяти присутствуют всюду, они циркулируют в виде миллионов электрических импульсов. Чтобы мы что-то вспомнили, эти импульсы должны воспроизвести в определенный момент некую комбинацию. Гиппокамп – всего лишь диспетчер. Неделю за неделей мы проводим ночи в Центре, регистрируя фрагменты памяти, но это стрельба мимо цели.