Опиум - [13]

— Но зачем окутывать такой тайной этот обмен чая на опиум? — недоумевал Чарльз Стоу.

— Китайское правительство запретило покупку и продажу опиума. Всякий торгующий опиумом подлежит смертной казни.

— Так вот почему я понадобился тебе. Чтобы рисковать вместо тебя, да?

Я неплохо плачу тебе за тот чай, который ты мне доставляешь. А все, что связано с опиумом, тебя не касается. Не ты отвозишь партии опиума Лю Чэну. Так что ты не подвергаешься никакому риску. На что, ответь, тебе жаловаться?

Пирли намеревался напомнить о договоре на крови, который их связывает, но никакой надобности в этом не было. Чарльз Стоу прекрасно понимал, что после всего, что он сейчас узнал, у него не осталось никакой возможности выйти из дела.

— Когда ты должен доставить очередную партию Лю Чэну?

— Каждый месяц отправляется джонка к верховьям Зеленой реки. А зачем тебе? Хочешь принять участие в этом вояже?

— А почему бы и нет?

Пирли расхохотался.

— Сопровождать запрещенный товар по реке, полной опасностей, и рисковать жизнью только ради того, чтобы встретиться с человеком, который убьет тебя, как только ты явишься к нему? Ты неисправим.

— Я первым убью его.

— Даже китайским властям не удалось схватить его. Ты знаешь, сколько людей вернулось оттуда с головой, отделенной от туловища? Ты тоже хочешь лишиться головы?

— Я уже ее потерял. Я хочу эту женщину.

Англичанин встал со стула и собирался уже выйти из кафе. Но в последний момент что-то его удержало. Судорожно впившись пальцами в спинку стула и пристально глядя в глаза ирландцу, словно пытаясь заглянуть ему в самую глубь души, он бросил:

— Последний вопрос. Как ее имя?

— Чье?

— Лоан. Ван мне сказал, что у нее есть и другое имя.

Пирли нахмурился.

— Я забыл его.

Чарльз Стоу решил, что настаивать нет смысла.

— Если память к тебе вернется, дай мне знать.

Стоу кивнул Пирли и вышел из кафе. Когда он уже переступал порог, у него за спиной раздался голос ирландца, изрядно охрипший после чрезмерного потребления спиртного и нескольких выкуренных сигар, однако интонация его позволяла поверить, что сказанное — правда.

— Мне помнится, ее называли Опиум.

II

* * *

Зимой Чарльз Стоу уже в одиночку отправился в Хучжоу.

Первое, что он услышал, когда джонка причалила к пристани, была музыка. Он вышел на берег и увидел, что по набережной несут яркого, многокрасочного дракона. Стоу встречал Ван, и его зеленый халат трепал ветер.

— Я вас ждал, мистер Стоу.

Заметив удивление англичанина, Ван объяснил:

— Мы празднуем Новый год по китайскому календарю. Поэтому-то по улицам и разгуливает дракон.

И тут же, не дожидаясь ответа англичанина, он двинулся по дороге, ведущей к его дому.

Позже на террасе, украшенной цветами, Ван сообщил:

— В этот раз я не смогу сопровождать вас на мануфактуру. Понимаете, праздники.

— Да, я понимаю.

— Вы прекрасно справитесь и один.

Все это было произнесено холодным и категорическим тоном.

— Да, вы совершенно правы.

Кстати, именно этого Чарльз Стоу больше всего и хотел: ходить и работать одному.

— Я предоставляю своих людей в полное ваше распоряжение. Отбирайте любой чай, какой пожелаете. И счастливого возвращения в Шанхай.

Чарльз Стоу поблагодарил хозяина и отправился немножко отдохнуть.

Издалека до него доносились отголоски праздника, и он подумал, что веселье это не имеет к нему никакого отношения.

* * *

На следующий день Чарльз Сноу отправился на мануфактуру. Он молча с увлечением трудился, отбирая чай по запаху; так нос выбирает ароматы, которые станут духами. Это было похоже на подбор букета благоуханных цветов для женщины, которую ждал много лет. Было в этом что-то магическое, чувственное и тревожащее.

Когда он вернулся в Хучжоу, зеленого и черного чая у него было достаточно, чтобы удовлетворить заказы Пирли до следующего сезона.

Чарльз Стоу решил сделать крюк и пройти по главной улице. Без труда отыскал он большой дом с зелеными ставнями, где встречался с Лоан. Дом оказался закрыт. Стоу постучал в дверь. Потом еще, еще и еще. Никто ему не открыл. Между прочим, когда он уходил, у него было странное ощущение, будто этот дом всегда был необитаемым.

* * *

Когда Чарльз Стоу возвратился, Ван предложил ему чашку зеленого чая и поинтересовался:

— Ну как, вы удовлетворены?

— Да. Но мне нужен белый чай. И Лоан больше не живет по тому адресу.

На лице Вана появилось отчужденное выражение.

— Думаю, она вернулась к Лю Чэну. А белый чай не продается.

— Опиум тоже запрещено продавать. Но как мне кажется, вам с легкостью удается получать его.

Ван постарался изобразить на лице полное безразличие, и тем не менее было видно, что стрела попала в цель.

— К чему вы ведете, господин Стоу?

— Мне нужна правда.

Несколько секунд Стоу молчал, а потом объявил:

— Теперь я знаю все. И через несколько недель именно я повезу опиум Лю Чэну.

Снова помолчав, он сказал:

— Вы ничего не сделали для нее. Ничего не сделали для Опиум.

Китаец коротко хохотнул, и было в этом смехе что-то угрожающее. Он впился в Чарльза Стоу своими черными глазами и высокомерным тоном произнес:

— Думаю, я больше ничего не могу сделать для вас. И если вы решитесь встретиться с Лю Чэном, вы подпишете себе смертный приговор.