Операция «Примула» - [172]

Из Риома я хотел выехать через бульвар Клемантель. Двигатель работал ровно. Сам я, откровенно говоря, не думал конкретно ни о чем. Мне хотелось спать. Безумно хотелось спать. И вдруг у выезда на дорогу в Клермон-Ферран я наткнулся на полицейский контроль.

На обочине стоял фургончик, трое полицаев в касках, с автоматами в руках преградили мне путь. Я затормозил. Один из них направил на меня свет карманного фонаря. Пока я опускал стекло, он успел изучить салон машины.

— В чем дело? — спросил я.

— Выходите.

— Но я…

— Выходите.

Он доставил меня к фургончику.

— У машины врачебный номер, — сказал он остальным.

— Обыщи ее, — приказал офицер. — А вы предъявите документы.

Он изучил их при свете своего фонаря. Внутри у меня все похолодело, я уже знал, что произойдет дальше.

— Вы учитель, мсье Прадье. И почему-то разгуливаете ночью на машине врача.

К нам подошел третий, держа автомат наготове.

— Я одолжил ее на время, — сказал я в ответ.

Повысив голос, он спросил того, кто изучал содержимое отделения для перчаток в салоне «Ситроена»:

— Нашел что-нибудь?

Полицай высунул голову из дверцы.

— Автомобильные документы на имя доктора Плео. Кроме того, есть Ausweis.[26]

— Странно, — заметил старший. — Придется его забрать. Ну, живо. Руки скрестить над головой — и в фургон. Поль, следи за ним.

— Но я же ведь ни в чем не виноват.

— В дежурной части разберемся, — сказал тот, кого назвали Полем, и ткнул дулом своего автомата мне в спину.

Едва успев сесть, я побелел от ужаса, почувствовав в заднем кармане маленький пистолет. Я пропал. Я погиб. Ехали мы совсем недолго. Я снова очутился в Риоме. Они привели меня в бывший магазин, переоборудованный в дежурную часть, где из-за раскаленной докрасна печки нечем было дышать. На стенах висели плакаты. И кроме того, портреты Дарлана[27] и маршала,[28] а на гвоздях были развешаны каски и портупеи. За деревянным столом, сожженным во многих местах окурками от сигарет, сидел полицай с обнаженной головой и злобным, налитым кровью лицом, он не торопясь, пристально разглядывал меня, а его подчиненный тем временем излагал суть дела.

— Вы обыскали его? — спросил он.

— Нет еще.

— Так обыщите. А вы — руки вверх.

Полицай бросил сначала на стол мой бумажник, который остался у него. Потом обнаружил в моем плаще продовольственные карточки на имя Плео.

— Та-ак, — сказал офицер. — Посмотрим, что будет дальше.

А дальше были ключи от дома доктора, затем мои собственные.

— Сколько же у вас ключей, мсье Прадье?

Затем, после моего носового платка и коробки спичек, появилась едва начатая пачка «Кэмел».

— «Кэмел»! — сказал этот ужасный человек. — Как интересно.

Полицай ощупал мои брюки и вскрикнул:

— Шеф! Угадай, что он с собой носит!

Потом осторожно положил на кучку моих вещей пистолет. Офицер любезно улыбнулся, взял оружие, удостоверился, что пистолет на предохранителе, и сунул кончик мизинца в ствол. Палец стал черным.

— Значит, пистолетом пользовались совсем недавно. — Он молниеносно вытащил обойму и вытряхнул ее содержимое на стол. — Одна пуля в стволе. Три в обойме. Следовательно, вы стреляли дважды. Хотел бы я знать, в кого. Дайте ему стул, Поль. Он на ногах не стоит. Итак?.. В кого же?

— Ни в кого.

Сзади я получил такую оплеуху, что у меня перехватило дыхание.

— Довольно, — приказал офицер. — Мсье Прадье наверняка расскажет нам, почему он разгуливает в такой поздний час в чужой машине, да еще с пистолетом в кармане. Послушайте, мсье Прадье, вы, я думаю, человек разумный. Поставьте себя на наше место. Никто из нас не желает вам зла. Нам просто любопытно узнать, вот и все. Говорите!

Я уже понял, что мне нечего было рассказывать. Даже если я расскажу им правду о Плео, они все равно не поверят мне — из-за пистолета. К тому же у меня вдруг появилось непреодолимое желание молчать. Было ли это мужеством? Честное слово, не знаю. Скорее всего такое поведение соответствовало моей натуре. Нанести удар — это было, пожалуй, свыше моих сил, но терпеть — на это я был способен, и меня обуяло упрямое, отчаянное желание узнать, сколько времени я смогу продержаться, ибо они наверняка станут пытать меня.

— Где доктор Плео?.. Мы хорошо его знаем. Он лечил меня. Это отличный доктор, и мне будет очень жаль, если… Вы должны понять меня, мсье Прадье… Поль, позвони, пожалуйста, доктору.

Поль снял трубку, набрал номер. Наступило глубокое молчание, и, несмотря на мое пылающее ухо, в котором шумело, я услышал слабые стоны, доносившиеся из соседней комнаты. Там, видимо, томился другой узник. Офицер взял сигарету «Кэмел» и, закуривая ее, спросил:

— С черного рынка?.. Или с парашюта?.. Другого выбора нет. Но в любом из этих случаев вы обязаны отчитаться. Впрочем, мне известно, сколько может получать учитель, так что черный рынок исключается. Но в таком случае… Вы связаны с партизанами? Посмотрите, как все нанизывается одно на другое. На доктора покушались уже дважды. Вполне логично предположить, что вам поручили сделать это в третий раз. Вы убили его двумя пулями вот из этого пистолета. Затем погрузили Плео в его собственную машину и отправились куда-нибудь на природу — спрятать труп.