Операция «Примула» - [11]

— Думаешь, нас не заметут?

— Конечно нет, — ответил Влади. — Клод не протреплется. А вот та сволочь поднимет шум. На такой случай у него всегда в запасе скандальчик. Дашь на дашь: я по такому-то делу промолчу, а вы пришьете террористу максимум. У него тысяча способов отравить жизнь властям. Если будем сидеть сложа руки, то не скоро увидим Клода.

Морис достал из пачки сигарету и принялся расхаживать по комнате, мебели в которой было не больше, чем в одиночной камере: несколько полок, книги, папки с вырезками, стул с кипой газет, небольшая печка на ржавых ножках и, как ни странно, прислоненный к стене велосипед.

— Что ты предлагаешь?

— Есть одна идея, — проговорил Влади, — но…

Он встал. Он был очень высоким и очень худым. Глядя на него, у всех складывалось впечатление, что они его уже видели в каких-то американских фильмах. Остановившись у окна, он посмотрел на улицу, где со скоростью пришвартовывающегося теплохода маневрировал пятнадцатитонный грузовик. К нему подошел Морис.

— Легавые уверены, что мы ляжем на дно, ведь так?

— Конечно, — ответил Морис.

— Для них само собой разумеется, что это одиночное покушение, возможно личная месть.

— Согласен.

— В этой стране тридцатого июля политических волнений не бывает. Революция тоже имеет право на отдых. Она в отпуске. Я вот думаю, не это ли как раз самый удобный момент…

В комнату проник черный дым от выхлопа грузовика. Они отошли от окна. Влади сел и начал раскачиваться на задних ножках стула. Он размышлял, уставившись в пустоту широко раскрытыми глазами, ни разу не моргнув. Морис в ожидании загасил окурок.

— Жерсен развернет свою кампанию как можно быстрее, да или нет?

— Думаю, да. Не вижу, как его можно остановить.

— А между тем способ есть. В обычное время такого не провернешь, но сейчас может получиться.

Он вернул стул в нормальное положение, облокотился на стол и застыл в размышлении, как шахматист.

— Мы это сделаем, — прошептал он наконец.

— Сделаем что?

— Похитим его.

— Смеешься?

— Я же сказал: похитим. Деталей я еще сам не знаю. Но заметь, я об этом уже думал раньше, просто так, не вдаваясь в подробности. Сегодня же у нас нет больше выбора. Жерсен против Клода… если Клод, конечно, выкарабкается, а это мы скоро узнаем.

— На нас же насядет целая свора легавых.

— Каких легавых? У них дел невпроворот. А у нас будут развязаны руки целых три дня.

— А уголовная полиция? Особое подразделение?

— Им надо наблюдать за границами, за иностранцами, отслеживать торговцев наркотиками… Сейчас все в движении. В этом наш шанс… Не утверждаю, что обязательно получится, ведь Жерсен настороже. Но можно попробовать… Почти каждый день похищают разных мерзавцев… Знаю, у нас не самая лучшая организация… Тем более. Мы можем импровизировать… И потом, Клод рассчитывает на нас, так или нет?

— Согласен, — сказал Морис.

Влади снял трубку, карандашом набрал номер.

— Алло, Валлес… Это Россель.

Они всегда называли друг друга именами времен Коммуны.

— Встречаемся через час… В обычном месте. Срочно… Нет, не все гладко… Делеклюз вышел из игры. Расскажу при встрече.

Повесив трубку, он бросил на Мориса взгляд хищника.

— Ложись спать. Остальным займусь я.

Свою первую записку Флоранс разорвала: слишком длинная, слишком много глупых обвинений, это недостойно. Теперь она трудилась над второй.

«Я бы поехала в Довиль, как покорная супруга. Но это невозможно! Да. Ты прав: дальше так продолжаться не может. Если хочешь, посмейся над этим, но я действительно переживаю кризис. Буду откровенна: мне надоел дом, моя никчемная жизнь, все остальное. Если бы я пошла к невропатологу, он бы мне наверняка посоветовал: „Смените обстановку… Отправляйтесь путешествовать…“ В браке тоже должны быть отпуска, как отпуск по болезни. Я уверена, что между супругами вырабатываются токсины. Так вот: я их получила вдоволь и прошу меня отпустить. И не задавать вопросов. Поверь мне хоть раз. Я еще сама не знаю, куда пойду…»

Она пососала ручку и на минуту задумалась. Раньше… а было ли раньше… всего лишь шесть лет… Боже мой! Шесть лет! Как это было давно! Она была счастливой… в Каннах, где представляла зимнюю коллекцию… Поль уже тогда настаивал на браке. Но там же был и Рене… Милый Рене, такой нежный! Такой страстный… И она ушла от него, как от собаки, которую привязали к дереву, чтобы не слышать, как она скулит… Флоранс порылась в ящиках секретера в поисках старой записной книжки. «Рене Аллио… Болье».

В Ницце они встречались каждый вечер в разных гостиницах. Что с ним стало? Может, женился. Может, умер… Легко проверить… Поддавшись глупому порыву, она взяла телефон и набрала номер. Услышав гудки, представила себе квартиру, где однажды была, холостяцкую квартиру, не очень ухоженную, но обставленную с истинным вкусом. Из кабинета открывался вид на порт с шикарными кораблями и ярко-синим морем между двумя мысами. В трубке слышались гудки, но никакого ответа. Она повторила попытку. Ей вдруг представилось очень важным переговорить с Рене. Разумеется, не для того, чтобы возобновить связь. Но ведь они так друг друга любили, что теперь могут стать друзьями. С определенной долей меланхолии, печали, снисходительности. Но она может на него положиться…