Операция «Остров» - [17]
Под взрыв хохота остроумец приятельски стучал хозяину отеля по узкой спине. Тот растянул улыбкой тонкие губы:
— Людоеды тоже люди.
Новая волна хохота накрыла террасу. Не смеялся только сам месье Боннар.
Песоцкий вышел на берег. Жара плыла над песком — кофе можно было варить в этом песке. Море вяло плескалось в колбе полудня. Молодая женщина склонилась над чем-то, ребенок опасливо выглядывал из-за бережной руки.
— Вы не знаете, что это?
На песке лежала большая медуза. Песоцкий не знал, как она зовется по-английски, и ответил:
— Не трогайте ее.
— Это опасно?
— Не очень. Но лучше не трогать.
Женщина улыбнулась, выпрямившись, и Песоцкий вздрогнул: это была Марина! Море еще два раза плеснуло своим летаргическим плеском, прежде чем он прогнал этот морок…
Незнакомка смотрела удивленно, и смущенный Песоцкий, отвернувшись, быстро вошел в море. Чувствуя взгляд в спину, он тремя пригоршнями охладил грудь и плечи и побрел к линии горизонта. И упал в прохладу, приходя в себя.
Как же она была похожа на Марину, эта женщина! Те же очерченные губы, глаза, линия шеи… На Марину — пятнадцать лет назад.
Она была тогда замужем за своим первым.
Так и называла потом, искривляя усмешкой нежный рот: мой первый. Чистый Мастроянни, этот металлургический банкир-красавец несколько лет был предметом зависти московской тусовки, пока в одночасье не канул с концами, оставив на память о себе опустевшие активы.
След его потерялся на Пиренеях, и мало похожие на Мастроянни братки, партнеры мужа, пришли к Марине.
И она позвонила Песоцкому.
Он не видел ее к тому времени уже несколько лет. Что-то мстительное шевелилось в груди, когда он шел на эту встречу. Песоцкий ей понадобился! Надо же! Мстительность вылилась в географию: заставил приехать к нему, через весь город. Очень много работы! Встретились в ресторане через дорогу от чертова останкинского куба, под розовой надувной рекламной свиньей…
Марина изменилась — повзрослела и стала совершенно неотразимой, и бешеная ревность рысью прыгнула на грудь Песоцкого. От вчерашней студентки шел свет той спокойной красоты, которая лишает речи и примагничивает сильнее телок из «Плейбоя».
Все оказалось серьезней, чем он думал. Марина смеялась, пряча унижение, но в глазах стоял ужас: в те годы за такие штуки закатывали под асфальт безо всяких метафор. Один из кредиторов, широких взглядов человек, выразил готовность зачесть в счет недоимок саму Марину...
Она быстро перестала делать вид, курила одну за одной и нервно ломала зубочистки: партнеры мужа произвели на нее сильное впечатление.
Назавтра человек-звезда Песоцкий, через своих кураторов, в одно касание вышел на человека, представлявшего разом и прокуратуру, и тех, кого прокуратура ловит. Мясистое лицо, внимательные глаза, знание конкретики. Они пили вискарь и дружили навек. Больше он не видел этого человека никогда.
Через пару дней где-то там, на неведомых дорожках, ситуацию перетерли и разрулили. На Марину была наложена дань и гарантирована безопасность.
Она покорно кивала и курила, курила… Сидя в останкинском садике под розовой свиньей, Песоцкий передавал условия, цепенея от преступного желания. Близость этой опозоренной женщины ударяла ему в голову. Благородный зорро, отбивший ее у бандитов, он был готов принять нежную благодарность посреди этих металлургических прерий. До стиснутых зубов, до воя он хотел ее — вот такую, с дрожащими губами, сломанную, беззащитную…
На прощание Марина подставила щеку. Вдохнув родной запах, Песоцкий с помутившимся сознанием скользнул к губам. Она отшатнулась и быстро пошла к своей «тойоте».
Песоцкий открыл глаза.
— Гуд мо-орнинг…
Тайка опять смеялась — он снова уснул во время массажа.
Песоцкий натянул штаны, дал чаевую бумажку и вялыми ногами прошел в бар… Сердце стукнуло приятным перебоем, напомнив о женщине на пляже.
Когда утром Песоцкий выходил из моря, их глаза снова встретились — и задержались на ту самую секунду, предвестницу сюжета. Песоцкий успел сканировать волнующую линию груди и шеи, он чувствовал ее взгляд, когда вытирался, — и втянул живот, расправил плечи.
Теперь, стоя c арбузной тарелкой в руках, Песоцкий на всякий случай снова втянул живот — вдруг она где-то рядом? Обвел глазами бар, лодку под навесом, берег…
Женщина читала, лежа под деревом. Песоцкий сел за столик, доел кусок, вытер арбузные руки о лицо, а лицо полотенцем. Потом поднялся и как бы в рассеянности вышел на берег. Добрел до воды, ополоснулся, охладил темечко…
Ее пацан валялся на кромке моря, перебирая ракушки.
— Привет! — сказал Песоцкий.
— Привет, — ответил белобрысый. Лет ему было пять-шесть.. А может, семь? Детей у Песоцкого не было; не от чего было ему мерить этот сладкий щенячий возраст.
Привычная вина-тоска вползла в сердце. Их сыну было бы сейчас двадцать три.
— Как дела? — спросил Песоцкий беззаботно.
— Отлично. Смотри! — Витая ракушка лежала на ладошке.
— Красота! — заценил Песоцкий.
Он знал, что мать мальчика смотрит на него сейчас, и, подождав секунду, поднял голову. Да, она уже не читала книжку. Черт возьми — ее глаза, и губы ее…
Песоцкий махнул рукой, и незнакомая женщина махнула в ответ. Незнакомая? Он знал ее всю! Морок, морок… Надо следить за выражением лица, подумал Песоцкий. Идя обратно по горячему песку, он краем глаза поглядывал в ту сторону и подстерег новый взгляд.
Новая повесть Виктора Шендеровича "Савельев» читается на одном дыхании, хотя тема ее вполне традиционна для русской, да и не только русской литературы: выгорание, нравственное самоуничтожение человека. Его попытка найти оправдание своему конформизму и своей трусости в грязные и жестокие времена — провалившаяся попытка, разумеется… Кроме новой повести, в книгу вошли и старые рассказы Виктора Шендеровича — написанные в ту пору, когда еще никто не знал его имени.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Считается элегантным называть журналистику второй древнейшей профессией. Делают это обычно сами журналисты, с эдакой усмешечкой: дескать, чего там, все свои… Не будем обобщать, господа, – дело-то личное. У кого-то, может, она и вторая древнейшая, а у меня и тех, кого я считаю своими коллегами, профессия другая. Рискну даже сказать – первая древнейшая.Потому что попытка изменить мир словом зафиксирована в первой строке Библии – гораздо раньше проституции.
СОДЕРЖАНИЕРудольф Итс — Амазонка из ДагомеиВиктор Шендерович — Страдания мэнээса ПотаповаДжеймс Хедли Чейз - Капкан для Джонни.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Книга воспоминаний Виктора Шендеровича «Изюм из булки» уже успела полюбиться читателям. Советская Армия и студия Олега Табакова, программа «Куклы» и ее герои, байки позднего «совка» и новых времен, портреты гениев и негодяев, — сотни сюжетов, объединенных обаятельной интонацией автора, образуют неповторимую картину нескольких эпох… Новое, третье издание книги — это еще и четыреста новых историй, которые вы, несомненно, будете перечитывать и пересказывать сами…
Может ли обычная командировка в провинциальный город перевернуть жизнь человека из мегаполиса? Именно так произошло с героем повести Михаила Сегала Дмитрием, который уже давно живет в Москве, работает на руководящей должности в международной компании и тщательно оберегает личные границы. Но за внешне благополучной и предсказуемой жизнью сквозит холодок кафкианского абсурда, от которого Дмитрий пытается защититься повседневными ритуалами и образом солидного человека. Неожиданное знакомство с молодой девушкой, дочерью бывшего однокурсника вовлекает его в опасное пространство чувств, к которым он не был готов.
В небольшом городке на севере России цепочка из незначительных, вроде бы, событий приводит к планетарной катастрофе. От авторов бестселлера "Красный бубен".
Какова природа удовольствия? Стоит ли поддаваться страсти? Грешно ли наслаждаться пороком, и что есть добро, если все захватывающие и увлекательные вещи проходят по разряду зла? В исповеди «О моем падении» (1939) Марсель Жуандо размышлял о любви, которую общество считает предосудительной. Тогда он называл себя «грешником», но вскоре его взгляд на то, что приносит наслаждение, изменился. «Для меня зачастую нет разницы между людьми и деревьями. Нежнее, чем к фруктам, свисающим с ветвей, я отношусь лишь к тем, что раскачиваются над моим Желанием».
«Песчаный берег за Торресалинасом с многочисленными лодками, вытащенными на сушу, служил местом сборища для всего хуторского люда. Растянувшиеся на животе ребятишки играли в карты под тенью судов. Старики покуривали глиняные трубки привезенные из Алжира, и разговаривали о рыбной ловле или о чудных путешествиях, предпринимавшихся в прежние времена в Гибралтар или на берег Африки прежде, чем дьяволу взбрело в голову изобрести то, что называется табачною таможнею…
Отчаянное желание бывшего солдата из Уэльса Риза Гравенора найти сына, пропавшего в водовороте Второй мировой, приводит его во Францию. Париж лежит в руинах, кругом кровь, замешанная на страданиях тысяч людей. Вряд ли сын сумел выжить в этом аду… Но надежда вспыхивает с новой силой, когда помощь в поисках Ризу предлагает находчивая и храбрая Шарлотта. Захватывающая военная история о мужественных, сильных духом людях, готовых отдать жизнь во имя высоких идеалов и безграничной любви.
Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.