Опечатанный вагон. Рассказы и стихи о Катастрофе - [85]

Тогда, наверно, это гнев.

Надеюсь.

Постой, постой! Ты все же следи за собой! Держи себя в руках! Но прежде всего сделай мне одолжение: не трогай зеркала, оно может разбиться. А я без него не могу. Оно мне нужно, слышишь, оно мне просто необходимо!

Больше, чем я сам?

Больше, чем все вы. Для вас это всего лишь возможность помечтать, а я в нем черпаю вдохновение для действий.

Не волнуйся. Не я разобью твое зеркало. За меня это сделает мальчик. Против него ты бессилен. Глаза над ним не властны. И он не дрожит. Он мертв. Ты дал ему возможность ускользнуть от твоей хватки.

Это немыслимо: ты просто не хочешь понять. Не я его убил. Это — ты.

(1967)

Матвей Грубиян «Годину убийств я пережил…» Перевод с идиша Елены Аксельрод

Годину убийств я пережил

И возродился,

В живое дерево обратился,

Вернулись мечты моей дни,

Где только плодов ожидают

В прохладной тени;

С нежностью руки

К миру тяну,

Не озираюсь,

Дышу все спокойней,

С народом моим расстрелянным

Я ночевал в годы бойни.

Чудом я выполз

Из мрака могильного.

Распластанного, бессильного,

Выплюнул меня

Этот колодец бездонный,

И я, утомленный

Не только от нашего века,

Прошу тебя, жизнь,

Чудом меня награди:

С первого моего

Зеленеющего листочка

Каплю дождя не кради!

(1958)

Леа Гольдберг О четырех сыновьях [59] Перевод с иврита Елены Аксельрод

1. Сын, неспособный задать вопрос

Сказал неспособный задать вопрос:

И на сей раз, отец, пощади,

Мою душу, где ад кромешный пророс,

От гнева и зла огради.

Ибо нет для ада ни слов, ни слез,

Ибо нет для смерти имен.

А я, неспособный задать вопрос,

Семикратно речи лишен.

Ибо мне суждены были петли путей,

Не отрада, не мир — только мгла.

Было велено мне видеть муки детей,

Перешагивать их тела.

Ибо всадников плети глаза мне секли

И сомкнуть не давали веки.

В мои ночи шипящие змеи вползли:

Не засни, не забудь вовеки!

Я не знал, нет ли в этом вины моей,

Грешен, нет ли — не знал ответа.

Не наивный, не умный я, не злодей —

Оттого, как спросить, не ведал.

Оттого звать расплату я не посмел

Нет ни брата, ни ангела рядом.

Оттого я один, я вернулся, я цел.

Так ответь на вопрос, что не задан.

2. Сын-злодей

Отец, отец, — сказал сын-злодей, —

Утешенья тебе я не дам.

Ибо сердце мое стало тверже камней,

Видя, что учинили вам.

Видя дочку твою в кровавой пыли —

Сжатые кулачки —

Ресницы присыпаны прахом земли,

К смерти взывают зрачки;

Видя, как пятилетний голодный малыш

Затравлен сворой собак.

Как люди бегут из-под рухнувших крыш

В могилу, в огонь, во мрак.

И я дал обет: буду глух и жесток,

От бед отверну я взор.

Но по душу мою пришли — и зарок

Обратился в мой приговор.

Ни в душе, ни на теле частицы живой.

Эту месть мне назначил Творец.

И пришел я к тебе, одинокий, чужой.

Притупи же мне зубы, отец.

3. Наивный сын

Ведь всегда[60] зажигаются звезды на небе ночном,

И роса, как слеза на ресницах, висит на ветвях.

Ведь всегда зажигаются звезды на небе ночном,

Зажигает фонарщик огни на столбах.

И глядится в глаза твои благословенный покой,

Видишь, как улыбаются дети в предчувствии сна.

Ведь всегда по ночам ожиданий трепещущий рой,

Этой ночью лишь мука одна.

Ведь обычно в ночи мимо темных небесных зияний,

Мимо бреда луны, млечный путь голубой заслоня,

Мимо спящих садов, меж кошмаров и благоуханий

Мрачной тенью бредут привиденья минувшего дня.

Ведь обычно в ночи кто-то гонит злодейской рукою

Изумленный мой дух в тот обман, где мерцают огни.

Ведь обычно в ночи пятна туч, ожиданье покоя.

Этой ночью лишь звезды одни.

4. Умный сын

А отец запер в доме все двери подряд

И засова не снял ни с единой —

И склонился всмотреться в незрячий взгляд,

Взгляд последний умного сына.

(1954)

Нелли Закс Хор спасенных Перевод с немецкого Андрея Графова

Мы, спасенные,

из чьих костей делала себе флейты смерть,

чьих сухожилий касалась своим смычком смерть, —

наши тела до сих пор полны

ее отвратительной музыкой.

Мы, спасенные, —

еще висят петли для наших шей,

покачиваясь в голубизне,

еще капает наша кровь в страшных часах,

еще мучит нас червь страха,

и повержены в прах наши звезды.

Мы, спасенные,

просим вас:

постепенно приучайте нас к вашему солнцу,

медленно водите нас от звезды к звезде,

чтобы мы заучивали эту жизнь не торопясь.

Ведь любая птичья песня

или глоток колодезной воды

может сорвать печати с нашей боли,

и та унесет нас прочь.

Мы просим вас:

не показывайте нам рычащего пса,

а не то мы распадемся в пыль.

Что, что связывает нас с этой вселенной?

Мы, разучившиеся дышать, —

наши души вознеслись к Нему из темной ночи,

и лишь потом пришло спасение тел.

Теперь мы пожимаем руки,

встречаем взоры,

но только смерть и тлен

связывают нас с вашим миром.

(1961)

Ида Финк Заноза Перевод с польского Юлии Винер

Девушка положила руку ему на плечо. Маленькую, ухоженную руку с розовыми лепестками лакированных ногтей.

Она сказала:

— Не надо больше об этом, милый. Ты же обещал…

Они шагали по крутой гористой тропе. Страна, где они находились, только что потерпела поражение, но здешних мест война не коснулась, и все вокруг выглядело чисто и весело. Особенно прекрасны были луга, покрытые буйной, давно не кошенной травой. В траве пестрели цветы и звонко стрекотали кузнечики. Лето в этом году наступило раньше обычного: июнь едва начался, а воздух уже был напоен запахом цветущих лип.