Опечатанный вагон. Рассказы и стихи о Катастрофе - [73]

У Малецкого были дела в одном из кварталов по соседству с местом сражения, поэтому он присоединился к толпе, двигавшейся по Новинярской. Начало этой узкой и сильно пострадавшей за время войны улицы отделял от стен гетто ряд домов между Новинярской и параллельной ей Бонифратерской. Почти сразу же за перекрестком Новинярской и Свентоерской эти дома кончались и открывался большой, весь в выбоинах пустырь, возникший там, где землю расчистили от руин разбомбленных и сгоревших во время осады Варшавы зданий.

У выхода Новинярской на этот пустырь толпа стала густеть. Тротуар и мостовая были запружены людьми. Дальше отваживались идти лишь немногие. Со стороны еврейских домов беспрестанно доносились выстрелы. В паузах, когда стрельба утихала, от толпы отделялись по нескольку человек и, держась поближе к стенам домов, бежали дальше.

Когда Малецкий дошел до участка, подвергавшегося обстрелу повстанцев, огонь как раз прекратился, и люди, кто поспешая домой или по делам, а кто движимый любопытством, лавиной ринулись вперед. Пустырь казался теперь обширнее обычного. На самой его середине стояли две карусели, не вполне еще смонтированные — их, видимо, готовили к предстоящим праздникам. Под прикрытием причудливых пестрых декораций сгрудились солдаты в касках, некоторые взобрались на эстраду. Став на одно колено, они целили в сторону гетто. У стен гетто было пусто, а над ними высились молчаливые громады домов. Дома эти, с узкими окошками и ломаной линией крыш, врезающейся в хмурое небо, напоминали громадную крепость.

Было тихо, и люди, осмелев, задерживались, осматривали гетто. Вдруг оттуда снова грянули выстрелы. В дальнем конце Бонифратерской, вероятно, около больницы Св. Иоанна, послышался глухой взрыв, потом второй, третий. Видимо, евреи бросали гранаты.

Люди кинулись к ближайшим подворотням. В воздухе засвистели пули. Один из бегущих, коренастый человечек в соломенной шляпе, вскрикнул и упал на тротуар. Стреляли и солдаты у карусели. В это время несколько мощных залпов сотрясли площадь. Полоса серебристых снарядов била в одно из верхних окошек обороняющегося дома. Это заговорила маленькая противотанковая пушка.

Когда началась суматоха, Малецкий находился далеко от каких-либо ворот. Инстинктивно попятившись, он укрылся в дверной нише ближайшего магазина. Вход в магазин был заколочен досками, но довольно глубокая ниша могла в какой-то мере служить укрытием.

Улица опустела. Двое широкоплечих рабочих парней поднимали лежавшего на тротуаре мужчину. Один из них, помоложе, подобрал соломенную шляпу. Стоявший у стены солдат торопил их. Потом, размахивая руками, стал что-то кричать женщине, которая осталась на улице совсем одна. Она неподвижно стояла на краю тротуара и, словно бы не сознавая, какая опасность ей угрожает, вглядывалась в темные стены напротив.

— Уходите, не стойте там! — крикнул Малецкий.

Она даже не обернулась. Только когда подбежал солдат и с криком дернул ее, она попятилась, испуганно втянув голову в плечи робким движением застигнутого врасплох человека. Солдат раздраженно, грубо подтолкнул ее ружейным прикладом в сторону ворот. И тут заметил Малецкого, прятавшегося в нише магазина.

— Weg! Weg![52] — заорал он.

Малецкий выскочил из ниши и поспешил за бегущей впереди женщиной. Выстрелы сыпались теперь со всех сторон. Установленная на пустыре противотанковая пушка пускала один снаряд за другим. Со звоном падали на тротуар оконные стекла Снова послышались глухие взрывы гранат.

Женщина и Малецкий добежали до ворот почти одновременно. Ворота оказались закрыты. Прежде чем их открыли, Малецкий успел присмотреться к своей спутнице — все так же испуганно сжавшись, она теперь стояла к нему в профиль. В первую минуту он даже задохнулся от удивления.

— Ирена!

Она посмотрела на него темными, неузнающими глазами.

— Ирена! — повторил он.

В ту же минуту молодая, перепуганная дворничиха отворила ворота

— Быстрей, быстрей! — торопила она.

Малецкий схватил Ирену за руку и затащил в подворотню. Там было полно народу, он протиснулся сквозь толпу во двор. Ирена — послушная, безвольная — позволяла вести себя, и он увел ее вглубь, туда, где не было людей.

Кругом все было старое, грязное, обшарпанное. На месте одного из флигелей высилась голая, вся в пятнах, стена — след военных разрушений. Посредине громоздились уложенные горкой кирпичи, а рядом виднелся взрыхленный, вероятно для посадки овощей, жалкий клочок серой бесплодной земли.

Когда они остановились у крутых, ведущих в подвал ступенек, Малецкий выпустил руку Ирены и внимательно к ней пригляделся.

Она была по-прежнему красива, но как же изменилась! Похудела, черты лица заострились, истончились, миндалевидные глаза стали словно бы еще больше, но утратили свой особый, теплый цвет, смотрели отчужденно, почти сурово. Одета Ирена была очень элегантно. На ней был светло-голубой, еще перед войной привезенный из Англии, шерстяной костюм и незнакомая Малецкому шляпа, которая очень шла ей. Но то ли потому, что он давно не видел ее, то ли она и вправду сильно изменилась, семитское в ее облике, как показалось Малецкому, выступило еще заметнее.