Опасности городской жизни в СССР в период позднего сталинизма. Здоровье, гигиена и условия жизни 1943-1953 - [119]
Интерпретация этих данных отчасти зависит от того, какой год брать в качестве точки отсчета. Я сознательно не взял 1945 год, потому что государственная система сбора данных еще только восстанавливалась после войны и демографические данные могут оказаться неполными. Можно было выбрать 1946 год, но здесь существовала проблема, связанная с тем, что только с 1947 года ЦСУ начало корректировать возможные расхождения в данных по регистрациям рождения и смерти. Если взять за точку отсчета 1946 год, то получится, что сокращение желудочно-кишечных инфекций обеспечило менее трети общего снижения детской смертности, а улучшения в борьбе с пневмонией – только 13,5 %. Самым значимым фактором здесь было сокращение многочисленных заболеваний и проблем, которые вошли в категорию «все оставшиеся причины смерти», что я кратко прокомментирую чуть ниже.
Таблица 5.11
Основные причины детской смертности в городских агломерациях РСФСР, 1945-1955 годы
Диаграмма 5.5a. Детская смертность по основным причинам, города РСФСР, 1945-1955 годы
Диаграмма 5.5b. Детская смертность в городах по основной причине: причины смерти как доля от общего количества, города РСФСР, 1945-1955 годы
Если выбирать в качестве точки отсчета какой-то год после 1946-го, то очевидным выбором является 1949 год. 1947-й был годом голода, и мы имеем веские основания утверждать, что 1947 год, как и 1948-й, когда страна еще только приходила в себя от последствий голода, не является репрезентативным для оценки более долгосрочных трендов. В 1949 год общий уровень детской смертности, как и детская смертность по ее индивидуальным компонентам, был близок к показателям 1946 года, но все-таки это дает нам принципиально иную картину, так как улучшения в сокращении ранних неонатальных смертей и то обстоятельство, что в 1949 году уровень смертности от пневмонии был выше, чем в 1946 году, повышают относительный вклад пневмонии в долгосрочное снижение уровня детской смертности. Наконец, в качестве точки отсчета мы можем выбрать 1951 год. Предыдущий год следует исключить, потому что, по не выясненным пока причинам, в 1950 году наблюдался краткий резкий рост детской смертности с резким ростом количества смертей как от желудочнокишечных, так и от респираторных инфекций. С другой стороны, 1951-й – последний год, который дает нам данные, приблизительно сопоставимые с другими послевоенными годами. В 1952 году уровень детской смертности резко падает в первую очередь за счет снижения смертности от желудочно-кишечных инфекций. Но и такой выбор 1952 года как базового года заметно повлияет на оценку относительного вклада в общее снижение детской смертности улучшений по отдельным направлениям. Это повысит роль снижения смертности от желудочно-кишечных заболеваний и слегка повысит вклад пневмонии, заметно снизив долю вклада категории «все оставшиеся причины смерти».
И все-таки если вынести за скобки все перечисленные тонкости, общая картина распределения относительной роли желудочно-кишечных и респираторных инфекций представляется достаточно ясной, независимо от выбранной точки отсчета. Несмотря на неудовлетворительное положение с санитарией в городах и на то, что советская медицина была ограничена в средствах борьбы с детской дизентерией или острой кишечной инфекцией, стране в целом удалось заметно сократить уровень смертности от этих заболеваний. И наоборот, несмотря на существование антибиотиков, способных бороться с детской пневмонией, уровень смертности от этого заболевания снижался значительно медленнее.
Прежде чем я перейду к попыткам объяснить этот парадокс, разберем сначала те болезни и патологические состояния, которые были собраны в категорию «все оставшиеся причины смерти», тем более что улучшения в этой категории внесли значительный вклад в общее снижение детской смертности. Анализ этой категории причин затрудняется тем, что в архивах есть доступ к детальным данным о всех причинах смерти только до 1950 года. Документы по последующим годам, которые мне удалось найти, содержат перечисление только основных причин смерти. Однако данные 1945-1950 годов уже рисуют нам определенную тенденцию, которая бросает свет на то, почему именно эта категория оказалась столь значимой в вопросе снижения детской смертности. В 1946 году более 60 % причин из категории «все оставшиеся причины смерти» составили всего пять групп заболеваний: туберкулез; основные детские инфекции (корь, коклюш, дифтерия, скарлатина и «прочие» острые инфекции); менингит; грипп и еще две рубрики – «прочие» и «нерасшифрованные причины», которые я уже разбирал в главе 4 (с. 264-268 настоящего издания). В 1947 году эти пять групп приобрели еще больший вес благодаря резкому росту «прочих» и «нерасшифрованных причин», то есть рубрик, под которыми скрывали смертельные случаи от дистрофии: все пять групп вместе составили почти 70 % категории «все оставшиеся причины смерти». Однако к 1950 году, даже несмотря на внезапный рост детской смертности в том году, доля смертей от этих пяти причин снизилась до очень низких показателей. Если исключить рубрики «прочие» и «нерасшифрованные причины», то доля смертей от туберкулеза, детских инфекционных заболеваний, менингита и гриппа составляла в 1946 году: 10,6 случаев на 1 тыс. рождений, 17,4 – в 1947, а в 1950-м – всего 8,8, то есть менее половины от всей детской смертности в категории «все оставшиеся причины смерти»
