Опасность тьмы - [118]

— И это женщина, которая предлагала мне полбутерброда. Ни в чем себе не отказывай.

— Так… Крабовый салат с авокадо, дорадо. И имбирное пиво.

Саймон взглянул на свою сестру из-за стойки бара, пока ждал заказ. Потрепанная — это точно, но она выглядела счастливой. Она потеряла последний лишний вес, который с таким трудом сбрасывала после рождения третьего ребенка, загорела и помолодела.

— Это все предвкушение Австралии, — сказал он, ставя перед ней ее пиво. — Ты прямо вся сияешь.

— Спасибо. Твое здоровье, Сай. Знаешь, а я правда-правда этого очень жду. Ты совершенно прав. Я не хотела ехать, я сопротивлялась как сумасшедшая, но теперь, когда все решено, я очень хочу отведать кусочек новой жизни. Много солнца, моря и сёрфинга, и этого замечательного расслабленного австралийского отношения ко всему на свете.

— Не слишком увлекайся.

— Нет. Мы вернемся, даже не переживай. Прежде всего, тут папа.

— Он оставил сообщение прошлым вечером. Хочет пообедать.

— Зови его сюда.

— Это будут чертовы масоны.

— Ты уже отбивал эти атаки раньше. Ему сейчас будет одиноко, Сай. Они были женаты много лет.

— Хм.

— Я знаю. Маме приходилось непросто тянуть эту лямку, но, кажется, в последнее время все наладилось. Что-то между ними случилось год назад или около того. Не знаю что. Но что-то случилось. И стало лучше.

— Я боялся этого до ужаса. Что ты уедешь и оставишь папу на меня.

— А теперь что?

— Старший констебль вызвала меня сегодня утром.

Принесли салат Кэт и его свежие сардины. Она ела и слушала, пока он рассказывал ей про особый отдел.

— Я бы не стал об этом рассказывать, ведь я еще могу не получить эту должность. Пола на хорошем счету у своего начальства, но ее коллеги будут бороться за своих кандидатов любыми методами.

— Но ты этого хочешь.

Он выдавил лимон на свою рыбу. Ее острый запах, смешивающийся с ароматом цитруса, был просто великолепен.

— Я очень, очень этого хочу.

— Тогда в своих молитвах я буду упоминать об этом в первую очередь.

— Не думаю, что моя работа окажется главным приоритетом.

Он наблюдал, как она собирает последние мягкие белые кусочки краба вилкой. Он хотел рассказать ей про Джейн. Они стали друзьями — в этом он был уверен, — хотя не особо много успели пообщаться друг с другом. Но Кэт могла бы спросить, могла бы замолвить за него словечко, могла бы…

Нет.

Если он расскажет ей, что произошло накануне вечером, он точно знал, что скажет Кэт. «Наконец-то тебе досталось по заслугам. Каково оказаться в чужой шкуре, а?»

Он не желал терпеть унижения от Кэт, так же как не хотел ни сурового выговора, ни проявлений сочувствия. Его смущали чувства, которые Джейн всколыхнула в нем. Они были живыми, острыми, возникшими совершенно внезапно, а их растоптали. Это было слишком личное. Он почти все рассказывал сестре, но об этом он решил умолчать.

— Я рассказывала тебе о доме в Сиднее? Два этажа, большой сад вокруг, балкон, выходящий прямо на море, двадцать минут от клиники — совершенно новой и выстроенной специально под три конкретных участка. Школы…

Он слушал. Она рвалась скорее уехать. Но он молил Бога, что, как она и обещает, ей так же захочется вернуться.

Они принялись за кофе и пудинг.

— Надеюсь, ты тут не свихнешься, — сказала она. — До следующего мая.

— Я буду скучать по всем вам, но это время быстро пролетит, особенно если я получу эту работу — как бы не сглазить — и если вы действительно вернетесь. Мама уже не вернется.

— Знаешь, я до конца этого и не осознавала до вчерашнего вечера. Того, что это на самом деле случилось. Но Ханна сказала что-то про Галлам Хауз… что сад станет печальным, потому что дедушка не будет знать, как им правильно заниматься.

— Тут она права. Он его скосит, обкромсает и сровняет с землей. Он не может там оставаться. Он взвоет. Ему будет слишком одиноко.

— Даже не думай ему об этом говорить.

— Да я и не думал.

Они медленно пошли к машинам.

— Ты вроде как спешишь?

— Ты вроде тоже. Но посидели хорошо. — Она остановилась и посмотрела на него. — Что такое? Только мама?

— Ну да.

— Врун.

— Я не могу говорить об этом.

Это единственное, что он в состоянии был сказать. Кэт взяла его руки в свои.

— Не будь с собой слишком строг.

У него зазвонил мобильный. Натан Коутс. Саймон выслушал его краткое донесение.

— Что?

— Мне нужно ехать, разговаривать с Мэрилин Ангус. Рассказать ей, что выяснили криминалисты по поводу находки в пещере.

— Дэвид?

Он кивнул головой. Она обняла его и помахала рукой, когда уезжала.

Саймон несколько секунд постоял на солнце. Они ушли одними из последних. Было тихо. Стайка маленьких ласточек кружилась и ныряла над его головой. На его глазах навернулись слезы, и перед ними встало ясное лицо Дэвида Ангуса, которое мелькало на постерах и на телевидении много дней.

Он разблокировал замки на своей машине и открыл дверь, но потом постоял еще немного, глядя на ласточек и голубое небо.

Семьдесят

— Это так бессмысленно, — сказала Мэрилин Ангус. — Наверное, это и есть самое тяжелое. Понимать, что это совершенно бессмысленно.

Шел мелкий дождь, и в воздухе висел низкий туман, хотя было тепло. Серрэйлер подумал, что, может быть, так даже и лучше, потому что прекрасный солнечный день на золотом пляже превратил бы все в еще большую пытку. А может, это вообще не имело никакого значения.