Опасная притягательность - [3]

– Начиная с воскресенья яхта забронирована, – ответил Мэтт.

– Значит, у меня есть весь завтрашний день, – ответила Таша. – Отлично, яхта будет в порядке!

– Спасибо, Таша.

– Это твой механик? – спросил Ти Джей, провожая Ташу взглядом.

– Хочешь пригласить ее на свидание? – ответил Мэтт вопросом на вопрос.

– Она милая.

– Таша – крепкий орешек. – Мэтт засмеялся.

– Сам на нее претендуешь? – спросил Ти Джей.

– Попридержи коней, брат, она тебя с потрохами съест, – ответил Мэтт.

Калеб не мог не улыбнуться, слушая веселую перепалку друзей.

– Поедем завтра в город и раскачаем какой-нибудь клуб?

Виски-Бэй был в двух часах езды от центра ночной жизни Олимпии. Для Мэтта и Ти Джея было бы неплохо немного развеяться, да и Калеб не прочь был расслабиться.

Мэтту и Ти Джею идея понравилась.

– В таком случае я иду домой, чтобы поразмыслить, а утром отправлюсь к Джули.

– Удачи! – сказал Мэтт.

Калеб спустился на берег и пошел вдоль пирса к дому.

Малая доля земли вокруг Виски-Бэй была на уровне моря. Именно здесь Калеб хотел построить свой «Нео». Остальную площадь занимали отвесные утесы. «Крэб Шэк» располагался к югу от владений Калеба и уже десять лет пребывал в упадке, с тех пор, как Феликс Паркер стал слишком стар, чтобы управлять им.

На утесе было построено четыре дома. Дом Мэтта был прямо напротив залива, к югу стоял дом Ти Джея, далее шел маленький домик Паркеров и последним был особняк Калеба.

В пятидесятых дом Уотфордов выглядел также, как дом Паркеров, – он был маленьким и неприметным. В отличие от дома Паркеров, который оставался неизменным все эти годы, дом Уотфордов перестраивался много раз, расширялся, улучшался, пока Калеб не выкупил весь дом у других членов семьи и не перестроил его окончательно на свой вкус.

Дома Мэтта, Ти Джея и Калеба соединяла освещенная пешеходная дорожка, так как недавно они установили там фонари, работающие на солнечных батареях. Он сотни раз проходил мимо дома Парке-ров, но с тех пор, как Феликс Паркер переехал в дом престарелых, в окнах не горел свет.

Сегодня свет был. Подойдя ближе, Калеб увидел веранду и тут же вспомнил о Джули. Наверное, это она приезжала к Феликсу и танцевала на веранде. В шортах из обрезанных джинсов и майке, с забранными в небрежный пучок волосами, она танцевала так, будто ее никто не видит.

Джули была тогда слишком молода и слишком красива. Тогда ему было как-то неловко даже издали смотреть на нее. Ему было двадцать один, и он занимался строительством своего первого ресторана в Сан-Франциско.

– Следишь за нами?

Калеб услышал голос Джули и тут же очнулся от воспоминаний.

– Просто иду домой, – ответил он.

Сейчас на Джули были джинсы и свободная футболка, но от этого было не легче. Теперь она взрослая, а значит, ему нечего стыдиться.

– Ты стоишь неподвижно, – заметила Джули.

– Я не привык, что в окнах вашего дома горит свет, – признался Калеб.

– Какое-то время дом пустовал.

– Несколько лет, – отозвался Калеб.

Он посмотрел на фигуру Джули, она была великолепна. Никогда раньше он не встречал девушек, привлекательнее Джули.

– Ты знаешь, что твоя семья прислала цветы на похороны деда?

– Да, – ответил Калеб.

Он же и организовал заказ цветов.

– Так это был ты? – внезапно догадалась Джули.

– Это что, допрос?

– Нет, просто интересно. Не важно, кто их отправил, ты или твой отец.

– Да, – отозвался он и вспомнил, что его отца однажды арестовали за перепалку с Роландом.

Калеб не знал всей правды, но он часто слышал от отца, что это Феликс Паркер виноват в том, что его забрали в участок.

– Он мог бы послать духовой оркестр, – сказала Джули.

– Я не знаю, что ответить. – Калеб пожал плечами.

– Это шутка.

– Хорошо. Она была немного…

– Боишься признаться, что твой отец мог желать смерти моему деду? – пожала плечами Джули и продолжила. – Мы можем притворяться, что все хорошо, если хочешь.

– Я имею в виду, нехорошо шутить о покойном.

– Прошу тебя, ему было девяносто. Дед был бы не против. Ему бы это даже понравилось. Ты все еще злишься на меня, не так ли? – неожиданно спросила Джули и склонила голову набок.

Да, Калеб был все еще зол, но чувствовал неимоверное притяжение к ней. Он смотрел на нее в тусклом свете фонарей, и гнев постепенно сменялся чем-то другим, чем-то сладостно-тягучим.

– Мы можем притвориться, что я не злюсь, – ответил Калеб.

Джули улыбнулась, и в груди его защемило.

– У тебя есть чувство юмора.

Калеб не ответил на ее улыбку. Он не шутил. Он был готов притвориться, что не зол на нее.

Неожиданно Джули сделала шаг вперед.

– Знаешь, раньше ты мне очень нравился.

Калеб замер.

– Не знаю почему, – продолжила она. – Я едва тебя знала, но ты был старше, а мне было всего шестнадцать. Наши семьи враждуют, словно Монтекки и Капулетти, а я Джульетта… Сейчас это кажется смешным. Калеб?

Он не может поцеловать ее, не может, не должен, мучительно размышлял Калеб.

– Калеб? – повторила Джули.

«Не может быть, чтобы она не осознавала, что делает. Она сущий дьявол», – подумал он и сказал наконец не без раздражения в голосе: – Ты точно знаешь, что делаешь, правда?

Джули непонимающе взглянула на него.

– А что я делаю?

– Выбиваешь меня из равновесия, – пояснил он. – Танцуешь в шортиках и облегающей майке у себя на веранде…