Они шли с Васко да Гама - [54]

— Держись за гриву, — сказала девушка Шону, и они двинулись вместе, словно одно целое: белый конь, девушка в бледном платье, юноша в мавританской одежде, с птицей на плече, и рыжий пес.

Сказать нужно было столько, что никто не пытался говорить. Один раз Шон, вспомнив о том дне, когда хотел увести эту самую белую кобылу от стычки со слугами Нуньо Кальвеса, сказал:

— Надеюсь, у тебя есть хлыст, на случай, если встретимся с разбойниками?

Луиза наклонилась и пощекотала ему щеку своим алым хлыстом. «Каликут» забормотал: «Девы рады будут нам». Дамиан время от времени ворчал, что Луизины дяди выщиплют ему все волосы на голове, на что Луиза возразила, что, по крайней мере, сеньор Мартиньо не подумает об этом, так как, когда они уезжали, он плясал в церковном дворе, обнявшись с каким-то толстым монахом.

Жоан засвистал. Это были один-два такта, но Шон узнал песенку и улыбнулся в темноте. Эту песенку Жоан играл на палубе «Сан-Габриэля», чтобы известить Шона, что мятеж еще не начался.

— Мы поедем по улице Крыс, — сказала Луиза слуге, и тот заворчал что-то.

— Это не займет и десяти минут, — настойчиво сказала Луиза.

Старый дом темнел на усеянном звездами небе. Через садовую стену свешивались ветви роз. «Красных роз», — подумал Жоан, вдохнув их запах. Он вспомнил, как постучался впервые в эту тяжелую дубовую дверь; вспомнил Шона, выброшенного из нее, Рахиль с фонарем, от которого ее жемчуг на платье и щеки стали розовыми. Он поднял железный молоток и с лязгом опустил его. Тишина внутри; долгое молчание, в котором только фыркали лошади, да ветви роз царапали от ветра садовую стену. Потом шаги внутри.

Луиза позвала:

— Рахиль! Рахиль! Смотри, кого я вам привела.

Загремел железный засов, и дверь открылась.

У Рахиль не было на этот раз ни жемчуга в волосах, ни платья из белой парчи. Светильником в ее руке был огарок дымной сальной свечи, платье было черное. Под облаком ее черных волос лицо похудело и побледнело, и темные глаза казались слишком большими для него.

Но Жоан подумал: «Она стала еще красивее».

— Дом? Мы можем оставаться в нем? — спросила Рахиль, поднимая свечу и глядя на Луизу.

— Да, Рахиль, — ответила Луиза. — Вы можете оставаться в нем. «Беррио» вернулся!

ГЛАВА XX Счастливый король

Закуто сидел наверху, в лаборатории, следя за звездами. Услыхав шум внизу, он встал. Он не ел весь день, и голова у него кружилась.

— Пришли! — пробормотал он. — Они заберут мой дом. Но они говорили, что это будет завтра. Наверное, это уже завтра.

Он заковылял по длинной лестнице. В пустом доме раздавались какие-то странные звуки: собачий лай, человеческие рыдания, или смех? И странное, резкое бормотание. В зале были люди. Сеньорита, нередко приносившая им пищу, а с ней и надежду, когда дела обстояли совсем плохо; двое людей в мавританской одежде, птицы, хлопавшие крыльями в свете свеч и бранившиеся по-арабски. Шонов рыжий пес, с лаем бегающий вокруг…

Он стоял так одно мгновенье. Потом Рахиль заметила его и подбежала со словами:

— «Беррио» вернулся, отец! «Беррио» вернулся! Это Жоан! И Шон! Они вернулись из Индии!

Тогда тот из двух мавров, что был пониже, обернулся, и это был Шон, с обгоревшим носом, с веснушками, с зелеными глазами и с прежней дружеской улыбкой.

Он крепко обнял Закуто и сказал:

— Посмотрим, как они завтра попытаются отнять у вас дом! Я с величайшим удовольствием возьмусь душить их по одному!

Закуто пробормотал:

— Сириус, звезда Пса!

И Прокион с тобою! Вы вернулись!..

— Да, мы вернулись, сеньор! Мне нужно многое рассказать вам о южных звездах и показать карты чужих земель. Но пусть это подождет до завтра! Сегодня я рад буду уснуть на старом соломенном тюфяке в лаборатории и встретить утром ваших гостей.

Гостей Закуто на следующее утро встретил молодой человек с рыжими волосами под мавританским тюрбаном и с кривым, осыпанным дорогими каменьями, кинжалом за поясом из красно-зеленого шелка. Молодой человек прекрасно говорил по-португальски, хотя и со странным, мягким акцентом, и сделал на этом языке несколько весьма неприятных замечаний. В результате этой беседы, во время которой молодой человек держал руку на рукояти своего кинжала, а зеленые глаза его оставались полузакрытыми, гости убежали вниз по улице Крыс так быстро, что чуть не упали в Таго. Тот, который называл себя королевским слугой, говорил, что у рыжего мавра на плече сидел черт, плевавший на них огнем и говоривший по-португальски. Другой рассказывал, что там был рыжий пес, который тоже был чертом и, конечно, отгрыз бы им ноги, если бы они не убежали.

Это было за много недель до того, как «Сан-Габриэль» вошел в Таго и причалил у Белема. За это время Николай Коэльо сделал все, что приказывал ему король Маноэль насчет груза «Беррио». Король даже приехал из Синтры, чтобы поглядеть на грязный, маленький корабль; он не поднимался на палубу, но весьма заинтересовался общей стоимостью пряностей на нем.

С этого времени он стал подписываться в своих письмах так:

Я, Дон Маноэль,

милостью Божией Король

Португалии и Альгарвы. по эту и по ту сторону моря;

в Африке повелитель Гвинеи, завоеватель и господин мореплавания и торговли в Эфиопии, Аравии, Персии и Индии.