Он ведёт меня - [58]

Некоторых это попросту разрушало. Некоторые находили убежище в мыслях о прошлом, пытаясь заглушить ими зловещую реальность настоящего и тем самым спастись от ужаса лагерной действительности. Некоторые впадали в депрессию, приступы которой становились все более глубокими под давлением лагерной жизни; некоторые попросту оставляли даже мысль о надежде и лишались воли идти дальше. Немногие из таких людей выживали. И лишь тем, кто принимал утрату свободы, как бы больно и горько это ни было, и решался следовать своему инстинкту выживания, удавалось в конце концов выйти из лагеря. Они объединялись между собой, между ними завязывалась дружба, почти братство, потому что инстинкт подсказывал им, что в одиночку человек рискует в конце концов проиграть. Пребывание же среди других, постоянное общение с ними давало человеку некоторую уверенность. Он утратил все, его жизни непрестанно угрожали болезни, травмы, даже смерть, и все-таки он был не одинок. Кому-то в бараках было до него дело, даже если друг ничем не мог ему помочь, разве что утешить. Но даже это позволяло заключенному до какой-то степени вновь обрести чувство человеческого достоинства, ощущения значимости собственной личности. Он, в свою очередь, тоже сочувствовал другу, его утрате свободы и неопределенности его будущего, мог разделять с ним его надежду на выживание, его воспоминания о прошлом, его мысли о будущем.

Можно лишить свободы тело, но ничто не может разрушить в человеке его глубочайшую свободу, свободу его души, свободу разума и воли. Это самые возвышенные и благородные дары человека, именно они делают его тем, что он есть, и их невозможно ограничить. Даже в тюрьме человек сохраняет свободу воли, свободу выбора. Даже в тюрьме человек может выбирать добро или зло, бороться за жизнь или отчаяться, служить Богу и другим или стать замкнутым и эгоистичным. У человека остается свободная воля, а значит, и свобода, ибо свобода определяется просто как состояние, при котором человек является свободным, не стесненным необходимостью, роком или обстоятельствами в своих решениях и поступках.

Эта свобода абсолютна, и все же свобода как таковая не является абсолютом, как многие хотели бы заставить нас думать сегодня. Молодые тоже зачастую жаждут свободы и независимости так, словно это некий абсолют. Они говорят о свободе так, как будто она является благом сама по себе, как будто она существует в каком-то идеальном мироустройстве, где нет долга и обязанностей. Это присущее молодым стремление к свободе и независимости естественно, это часть процесса взросления, становления зрелой личности, когда человек перестает держаться за материнскую юбку и готовится к взрослой жизни. И все же родители не исполняют своего родительского долга, если позволяют этой тенденции развиваться бесконтрольно, необузданно, и не настаивают на том, чтобы дети пользовались этой свободой с учетом своих обязанностей перед школой и домом, семьей и родителями, друзьями и вышестоящими. Ибо взрослый мир, в который ребенок так горячо стремится попасть, встречи с которым он ждет с таким нетерпением и жаждой, это также мир, где свобода во многом ограничена обстоятельствами, конкретными рамками и обязанностями, и человеческая свобода как таковая существует только в этом реальном мире повседневности, а не в каком-то идеальном мироустройстве.

В демократическом обществе свобода человека чаще страдает от того, что ею злоупотребляют другие, чем от каких-либо правовых ограничений, и все же она тоже страдает. Как кажется, порой это происходит оттого, что законы или те, кто проводит их в жизнь, слишком снисходительны и не предусматривают должного наказания для тех, кто нарушает права других. В тоталитарном государстве, с другой стороны, свобода страдает от невозможности ею пользоваться, ибо законы строги, наказания суровы, и сами власти ограничивают права граждан. Несомненно, факторы, ограничивающие свободу человека в конкретном, реальном мире, где мы живем, многочисленны, будь то свобода слова или совести, будь то гражданская, социальная или религиозная свобода личности. В каком бы аспекте мы ни рассматривали понятие свободы, мы всегда столкнемся с такими проблемами реальной жизни, которые нельзя разрешить, предоставив каждому человеку ту полную свободу, которой он хочет.

Я сидел в поезде, направлявшемся в Норильск, радовался своей новообретенной свободе и в то же время думал о подобных вещах. Что значит быть свободным, что это значит для всякого человека? Я вышел из лагеря и был теперь свободен от строгого распорядка дня, свободен распоряжаться своей собственной жизнью, свободен сам принимать повседневные решения. Да, в этом смысле я был свободен, и все же я не был свободен от всех ограничений. Я был связан некоторыми особыми ограничениями как бывший преступник: пока я имел «приложение паспорта», это тоже налагало на меня некоторые особые ограничения. И все же все эти ограничения лишь в деталях отличались от тех, которыми связан любой человек, живущий в обществе: это правила и обычаи, законы и традиции, и даже обыкновения, все то, что «заведено» в семье, в церкви, в обществе или в культуре. Свобода человека никогда не бывает абсолютной.