Он ведёт меня - [35]

Глава десятая Работа

«В поте лица твоего, – сказал Бог Адаму в Едемском саду, – будешь есть хлеб, доколе не возвратишься в землю, из которой ты взят, ибо прах ты и в прах возвратишься». Традиционно человек видит в этих словах Бога проклятие, а в работе – наказание за грех. Безусловно, многие люди рассматривают саму работу как проклятие, неизбежное зло, особенно скучный, повседневный труд на рутинной работе. Человек работает, потому что при помощи работы он зарабатывает на жизнь, кормит семью, обеспечивает ее благосостояние и будущее и свой собственный покой на старости лет. Но он не должен получать он нее удовольствие и в целом не получает его. И если и были когда-либо на земле люди, для которых работа была ничем не оправданным бременем и проклятием, то, прежде всего, это были рабочие лагерей принудительных работ.

Для рабочего исправительно-трудового лагеря ленинское изречение «Кто не работает, тот не ест» исполняется в самой суровой форме. Для каждого вида труда, к которому его принуждают, существует своя норма выработки. Если он выполняет норму, он ест. Если нет, он получает ровно столько пищи, чтобы не умереть. Норма же постоянно меняется. Если заключенный выполняет ее ежедневно, она очень скоро увеличивается. Если он перевыполняет ее в надежде получить паек «плюс один» или «плюс два», то объем работы, который он выполнял, перевыполняя свою дневную норму, становится его новой дневной нормой. Если он и дальше хочет получать больше пищи, он должен перевыполнять уже эту новую норму. Для людей же, которых вынуждает работать голод, которые слабы от недоедания, дальше закручивать гайки уже некуда.

У меня было много возможностей поразмышлять о природе и причинах труда в мои годы в исправительно-трудовых лагерях Сибири – будь то труд на пристани или в шахте, под открытым небом ледяной тундры, где мы на пустом месте создавали новый лагерь, или на строительстве новых заводов с целью выполнения пятилетнего плана советского правительства по «индустриализации» Крайнего Севера. Мы работали потому, что вынуждены были работать, чтобы есть, чтобы жить, чтобы выжить. Именно с этой целью нас сослали в эти лагеря, для нашего существования не имелось никаких других оснований. Нас были миллионы, и тем, кто заведовал лагерями, было в общем-то все равно, кто будет жить, а кто умрет; они не могли себе позволить кормить непродуктивные рты. Мы были осуждены как враги государства; если наш труд помогал строительству государства, его можно было считать компенсацией нанесенного нами ущерба, и нас в конце концов можно было освободить; если же нет – скатертью дорожка.

В таких условиях работа действительно была проклятием. Заключенные ненавидели свою работу; они ненавидели руководство, заставлявшее их работать, и ненавидели правительство, осудившее их на эти жестокие занятия. И лишь то обстоятельство, что они вынуждены были работать, чтобы получать достаточно пищи, чтобы выжить, чтобы не умереть, заставляло их тупо и механически являться каждое утро в свою рабочую бригаду и идти строем по арктической пустыне с руками за спиной, чтобы приступить к выполнению очередной дневной нормы. Их вынуждало к этому страстное желание выжить. Мысль о выживании была единственным ради чего они жили и чем они жили. Они делали ровно столько, сколько должны были делать, чтобы выжить, и избегали работы настолько, насколько могли избежать ее и все-таки выжить. Работа была не важна, важна была еда. Но даже еда была важна лишь постольку, поскольку без нее человек не может выживать долго. Важно было пережить еще один день. В конце каждой рабочей смены человек подсчитывал количество дней, оставшихся до истечения его долгого срока, и благодарил Бога, что еще один день уже позади.

Ничего облагораживающего в лагерном труде не было. Кроме необходимости работать столько, чтобы получать пищу в достаточном для выживания количестве, заключенный не видел в своей работе никакой цели, не испытывал никакой радости от достигнутого. Он не разделял официального стремления правительства индустриализировать Крайний Север, добиться новых рекордных достижений Советского Союза, покорить пустыню и извлечь наружу все богатство природных ресурсов, скрывающихся под ледяной коркой Сибири. В сущности, рабочие лагерей принудительных работ находили определенное удовольствие в том, чтобы саботировать работу, когда только возможно. И хотя за ними пристально следили бригадиры, хотя они вынуждены были выполнять определенный объем работ, чтобы есть, они все равно делали все возможное, чтобы работать небрежно. Далекие от того, чтобы гордиться своей работой, они находили в ней способ отомстить тем, кто вынуждал их работать.

Не для них был дух Комсомола, или Пионерской организации, стахановцев или ударников коммунистического труда. Не для них был даже дух обычного рабочего-коммуниста, которого непрестанная пропаганда убедила в том, что тяжелый руд есть добродетель «нового советского человека». Такая проповедь – в школах, в газетах, на радио и телевидении, на фабриках и на информационных стендах – не делает различий между людьми. Она требует одной и той же жертвы от образованных и необразованных, от служащих и интеллектуалов, от крестьян и горожан. Каждый должен время от времени вызываться делать необходимую работу «добровольно», будь то физический труд на колхозных полях, работа по расчистке снега на городских улицах или по уборке мусора в городских парках, уборка метро, автомагистралей или мест общественного отдыха, разгрузка товарных вагонов или любая другая работа, требующая больших физических усилий. Род работы не имеет значения, и люди всех профессий на равных участвуют в коллективных усилиях. Врачи, юристы, инженеры, профессора, преподаватели, заводские рабочие, конторские служащие, школьники, домохозяйки – все в таких случаях безвозмездно принимают участие в работе.