Он ведёт меня - [28]

Этот миг, это переживание полностью изменили меня. Сейчас я могу сказать это со всей откровенностью, без ложной скромности, без смущения и без преувеличения. Я должен назвать это опытом обращения; то была одновременно и смерть, и воскресение. То не было нечто, к чему я стремился, чего хотел, чего добивался или чего заслужил. Как и всякая благодать, то был безвозмездный дар Бога. То, что он был дарован мне, когда я достиг предела своих собственных способностей, – лишь часть великой тайны спасения. Я не сомневался в этом тогда; я не могу сомневаться в этом теперь. Так же, как не могу объяснить и того, как одно-единственное переживание могло немедленно и навсегда оказать такое воздействие на мою душу и на все мои привычные дела, тем более, что множество других переживаний и множество других милостей, которые мне пришлось вкусить, не имели подобных последствий. И все же это был осознанный акт выбора с моей стороны. Я знаю, что то был выбор, который я никогда не мог бы совершить – и не совершил – без вдохновения благодати Божией. Однако то был осознанный выбор. Я решил – осознанно и по собственной воле – полностью отдать себя воле Божией, не оставив ничего про запас. Я знал, что пересекаю предел, который не решался и боялся пересечь прежде. И все же на этот раз я решил переступить его – и испытал чувство не страха, но освобождения, не опасности или отчаяния, но свежего, нового прилива уверенности и счастья.

За этим порогом, который я всегда так боялся переступить, все вдруг показалось таким простым. Я видел перед собой лишь одно: Бога, который был все во всем; существовала лишь одна воля, управляющая всем: воля Божия. Мне нужно было лишь видеть ее, распознавать ее в каждой ситуации, с которой я сталкивался, и позволять ей руководить мною. Бог во всем присутствует, все поддерживает, все направляет. Чувствовать это в любом обстоятельстве, в каждой ситуации, видеть Его волю во всем – значит принимать эти обстоятельства и ситуации и отдаться водительству воли Божией в полном доверии и уповании. Ничто не могло отлучить меня от Него, ибо Он был во всем. Никакая опасность не могла угрожать мне, никакой страх не мог сотрясать меня, кроме страха потерять Его из виду. Будущее, хотя и было сокрыто, было сокрыто в Его воле, а потому я был способен принять его, что бы оно ни сулило. Прошлое, со всеми его ошибками, не было забыто; оно осталось со мной, чтобы напоминать мне о слабости человеческой природы и безрассудстве всякого упования на себя. Но оно больше не угнетало меня. Я больше не рассчитывал на то, что мое эгоистическое «я» будет направлять меня, не полагался на него ни в чем, а потому оно не могло больше подвести меня. Отказавшись – полностью и навсегда – от всякого контроля над своей собственной жизнью и последующей судьбой, я тем самым был избавлен от всякой ответственности за нее. Я тем самым был освобожден от беспокойства и тревоги, от всякого напряжения, и мог безмятежно плыть по поддерживающим меня волнам Божьего Промысла в полном душевном покое.

Исполнившись нового духа и преобразившись внутренне, я уже не боялся новой встречи со следователем. Теперь я ни видел причин бояться его или НКВД, потому что теперь я видел, что все исходит от Бога. Теперь я не боялся совершить «ошибку», ибо за любым событием, за любой необходимостью выбора стояла воля Божия. Хранимый Его благодатью, я чувствовал, что смогу встретиться с любой ситуацией, ответить на любой вызов; что бы Он ни послал мне в будущем, я все приму.

Перемена во мне была столь разительна, что даже следователь заметил ее. Последнее его предложение состояло в том, чтобы я служил капелланом в недавно сформированной армии польских коммунистов под руководством Ванды Василевской или, возможно, в армии генерала Андерса – армии свободных поляков, созданной для сражения на задуманном втором фронте. Я просто ответил ему, что согласен на оба предложения. Он, казалось, был искренне обрадован быстротой моего ответа и моим новым расположением духа. Он сказал мне, что я кажусь более непринужденным и спокойным – каким я и был в действительности, потому что теперь, когда я знал, что со мной Бог, страх совершить ошибку оставил меня. Однако, я думаю, эта перемена во мне показалась ему подозрительной. «Хорошо, – сказал он, – я скажу людям наверху, что вы готовы служить капелланом, куда бы вас ни послали. Я передам вам их ответ, как только получу его».

Однако при следующей встрече он выдвинул новое предложение. Он сказал мне, что наверху хотят, чтобы я вместо этого отправился в Рим и служил посредником между Кремлем и Ватиканом. Теперь, когда Советский Союз – один из союзников, возможно, можно было бы заключить нечто вроде конкордата между Ватиканом и СССР. Я согласился, каким бы нелепым и абсурдным ни казалось это предложение. Мысль о возвращении в Рим, в свободный мир прежде могла бы взволновать меня, но мера моего нового чувства полной отдачи Богу была такова, что это предложение взволновало меня ничуть не больше, чем другие. Поеду ли я в Рим или нет, рассудит Бог, и Он же об этом позаботится. Я был готов принять любой исход как исходящий из рук Божиих. Обсуждение этой поездки в Рим заняло множество встреч со следователем, но все это время я оставался совершенно беспристрастным и абсолютно спокойным. Естественно, объяснял мне следователь, в Риме я буду не один. Я буду работать в команде, и меня попросят передавать некоторые дополнительные сведения, попросят предоставлять для передачи в Москву некоторые дополнительные подробности. Если же я не буду делать этого, если не оправдаю оказанное мне доверие, те, с кем я буду работать, позаботятся о моей немедленной казни. Перед отъездом в Рим я пройду месячное обучение некоторым приемам шпионажа, которые, вероятно, потребуются мне в Риме.