Олимпийские игры в политике, повседневной жизни и культуре. От античности до современности - [50]

Описание Троянских игр заняло свое почетное место в «Энеиде» Вергилия (Verg. Aen. V.549–603). Возможно, что эту мысль Вергилию подсказал сам Август. Лишний раз подчеркнуть связь рода Юлиев с Энеем и Асканием Юлом, а также подтвердить версию о древнем происхождении Троянских игр – с этими задачами Вергилий блестяще справился. После Августа Троянские игры устраивали Калигула (Suet. Cal. 18.3) и Клавдий (Suet. Claud. 21.3). Калигула по случаю освящения храма Августа (37 г.) организовал роскошные игры, в том числе и Троянскую верховую езду, в которой приняли участие юноши из знатных семей (Dio Cass. LIX.7).

Важной вехой в процессе распространения греческого атлетизма можно считать учреждение Нероний, которые были отпразднованы дважды – в 60 и 65 гг. (Suet. Ner. 12.3–4; Tac. Ann. XVI.2). Идя по стопам Нерона (подробнее о филэллинизме Нерона см.: Никишин 2013), в 86 г. Домициан учредил в честь Юпитера Капитолийские игры – Agon Capitolinus (Suet. Dom. 4.4). Подобно Олимпийским состязаниям, Капитолийские игры проводились раз в четыре года под эгидой самого императора, причем в них участвовали даже женщины! По приказу Домициана в Риме специально для атлетических состязаний был построен стадион (Suet. Dom. 5)[99], единственный дошедший до наших дней стадион за пределами Греции. Капитолийские игры не были отменены после убийства Домициана и проводились регулярно вплоть до IV в. В историографии существует мнение, что к началу II в. интерес римлян к греческой атлетике существенно возрос (Newby 2005: 32–33).

На II в. приходится расцвет греческого атлетизма как на востоке, так и на западе огромной империи. В III в. регулярные греческие игры в Риме учреждали императоры Гелиогабал, Александр Север, Гордиан III и Аврелиан (Lee 2014: 537). С конца III в. начинается упадок этого вида зрелищ, и на протяжении IV–V вв. практически все атлетические агоны в римском Средиземноморье постепенно исчезают без следа (об этом см.: Remijsen 2015)[100].

Поборники «нравов предков» критически относились к увлечению сограждан греческим атлетизмом (Mart. VII.32.5–15; XIV.49; Plin. Ep. IV.22.1–7; Plin. NH. XV.19; XXIX.26–27; Luc. VII.270–272), поскольку он являлся одним из компонентов того самого процесса эллинизации, который, по мнению таких традиционалистов, как Тацит или Плиний Младший, крайне пагубно отражался на римской «национальной» идентичности (Mann 2002; Mammel 2014: 607–608). Как писал Плутарх, «римляне вообще с подозрением смотрели на обычай натираться маслом и главную причину изнеженности и порабощения эллинов видели в занятиях гимнастикой и упражнениях в палестре. Эти занятия, по их мнению, дают гражданам досуг, праздность, порождают привычку к безделию и любовь к мальчикам; кроме того, сон, прогулки, мерное движение и строгое питание вредны для здоровья юношей, которые на этом постепенно и незаметно утрачивают навыки воина и предпочитают славе воина и конника славу искусного и ловкого борца» (Plut. Mor. 274d. Пер. Н. В. Брагинской). В связи с учреждением Нероний, по словам Тацита, противники поощряемой Нероном эллинизации глухо роптали, высказывая опасения, что римская молодежь, «усвоив чужие обычаи, проводя время в гимнасиях, праздности и грязных любовных утехах», изнежится и утратит «нравственные устои» (Tac. Ann. XIV.20. Здесь и далее цит. в пер. А. С. Бобовича). Говоря о римской знати (nobilitas), Тацит риторически вопрошает: «Что же ей еще остается, как не обнажиться и, вооружившись цестами, заняться кулачными боями вместо того, чтобы служить в войске и совершенствоваться в военном деле?» (loc. cit.). С Тацитом солидарен Плиний Младший, которого возмущает ситуация, когда «упражнение с оружием из серьезного занятия превратилось в зрелище, из труда – в удовольствие, после того как упражнениями нашими стали руководить не какие-либо ветераны, украшенные венком с башнями или какой-нибудь гражданской наградой, а какие-то инструктора из презренных греков» (Plin. Paneg. 13.5. Пер. В. С. Соколова). Кроме того, в одном из своих писем Плиний недвусмысленно осуждает практику проведения «греческих агонов», полагая, что они оказывают негативное воздействие на общественные нравы (Plin. Ep. IV.22.7)[101]. И так думал не он один (ibid. 2–7).

Несмотря на резкую критику, время от времени звучавшую из уст суровых блюстителей «отеческой старины»[102], греческая атлетика постепенно завоевывала симпатии римлян (как мужчин, так и женщин. См., напр.: Mart. VII.32.5–10; 67.4–8) и включалась в программу различных торжеств не только на италийской почве, но и в западных провинциях империи. На рубеже новой эры атлетические состязания стали частью римской жизни, отнюдь не потеряв при этом своей связи с греческой культурой, а к IV в. распространились по всему римскому Средиземноморью (Newby 2005: 86). Означенный культурный феномен находился в контексте многовекового процесса «эллинизации» римской культуры. Параллельно со все возраставшей популярностью греческой атлетики в Риме[103] в эпоху Империи набирало темпы строительство роскошных банных комплексов – терм (thermae), в которых не только мылись, но и занимались атлетикой: рядом с банями обязательно строились гимнасии и палестры