Олимпийские игры в политике, повседневной жизни и культуре. От античности до современности - [48]

Иное дело – времяпрепровождение в гимнасиях, которое римские поборники «обычаев предков» считали свидетельством изнеженности, распущенности и безнравственного поведения (Liv. XXIX.19.11; Luc. VII.270–272; Tac. Ann. XIV. 20; Plut. Mor. 274d – e). Проблема заключалась в том, что в гимнасиях в силу давней традиции юноши занимались спортом обнаженными (см.: Нефедкин 2003: 152 слл.), в то время как публичное демонстрирование наготы в Риме осуждалось как проявление безнравственности (Cic. Tusc. IV.33; Plut. Mor. 274d – e; Tac. Ann. XIV.20; Plut. Cato Mai. 20). Тот же Цицерон не раз критически высказывался по поводу развязного поведения молодежи в гимнасиях (Cic. Rep. IV.4; Off. I. 130) и, в частности, порицал процветавшие там гомосексуализм и педерастию (Cic. Tusc. IV.70. Ср.: Tac. Ann. XIV.20)[92]. Весь этот негатив, разумеется, был связан с греками и их образом жизни: как писал Траян Плинию Младшему, «гречишки страстно любят гимнасии» (Gymnasiis indulgent Graeculi) (Plin. Ep. X.40.2. Пер. авт.). Нежелание уподобляться «распутным» и «безнравственным» грекам привело к тому, что в Риме атлеты, вопреки греческой традиции полностью обнажать тело, носили набедренные повязки (Dionys. RA. VII.72.2–4) (см.: Stewart 1997: 27, 239). Неудивительно, что на выступления греческих атлетов осторожный и предусмотрительный Август, заботясь об общественной нравственности, приказал женщин не допускать (Suet. Aug. 44.3). Напротив, известный своей «грекоманией» беспутный и легкомысленный Нерон однажды пригласил на эти состязания даже весталок (Suet. Nero. 12.4).

Кулачные бойцы в произведениях латинских авторов нередко становились объектом насмешек (Varr. Menip. Rel. 89; Suet. De gram. 22). Между тем уже во II в. до н. э. кулачные бои пользовались в Риме такой популярностью, что все остальные публичные развлечения отступали перед ними на второй план. Так, Теренций в прологе к своей комедии «Свекровь» сетует на то, что ее первая постановка была сорвана, поскольку публика сбежала, не досмотрев до конца пьесу, на выступления циркачей и кулачных бойцов (Ter. Hecyr. 27–36). О том же спустя полтораста лет писал Гораций (Hor. Ep. II.1.182–186). В эпоху Империи популярность кулачных боев в Риме не снижалась, а, напротив, все возрастала (Sen. Ep. LXXX.1–2). В то время как атлетические состязания пользовались невероятным успехом у толпы, римские интеллектуалы считали их «низменными» развлечениями, предпочитая популярным зрелищам культурный досуг (otium) в тиши кабинета и в окружении книг (Cic. Fam. VII.1.3; Sen. Ep. LXXX.2. Ср.: Vitruv. IX. Praef. 1–2; Galen. Exhort. 9; Mart. VII.32.7–14)[93].

Что касается собственно италийской атлетической традиции, то она своими корнями уходит в культуру этрусков (см.: Crowther 2007: 83). Как сообщает Ливий, когда царь Тарквиний Приск учредил Великие, или Римские игры (Ludi Romani), посвященные Юпитеру Капитолийскому, большинство кулачных бойцов он пригласил из Этрурии (Liv. I.35.9). С греческой атлетикой широкие круги римского гражданства познакомились гораздо позже, а именно в начале II в. до н. э. С этого времени берет начало римская традиция организации атлетических состязаний, certamina или spectacula athletarum (прежде всего, речь идет о борьбе и кулачных боях), которые, как правило, устраивались в связи с громкими военными победами. Данное обстоятельство обусловило тесную связь спорта с политикой: с начала II в. до н. э. популярные зрелища в Риме становятся одним из эффективных способов привлечения голосов избирателей. Во время публичных зрелищ римский плебс имел обыкновение открыто выражать действующим политикам свои симпатии и антипатии (Cic. Att. I.16.11; II.19.3). Кроме того, не стоит сбрасывать со счетов и соображения престижа, которыми руководствовались представители нобилитета, устраивая в Вечном Городе агоны по случаю своих военных побед (см.: Arnold 1960; Crowther 1983; Caldelli 1993: 15–21; Toner 2014: 453). Таким образом, речь идет о своего рода «налоге на статус» (Hopkins 1983: 13)[94].

Так, в 186 г. до н. э. консуляр-филэллин Марк Фульвий Нобилиор устроил в Риме Великие игры, частью которых были состязания греческих атлетов (Liv. XXXIX.22.1–2). Как пишет Тит Ливий, «из уважения к Фульвию со всей Греции на игры съехалось множество актеров. Тогда же римляне впервые увидели, кроме актеров, еще и состязания борцов, а также травлю львов и пантер» (ibid. 2. Пер. Э. Г. Юнца). Тот же Ливий сообщает об играх, которые дал в Амфиполе (т. е. на территории Балканской Греции, а отнюдь не в Италии) в честь своей победы над македонским царем Персеем проконсул Луций Эмилий Павел (Liv. XLV.32.8–10). Как пишет римский историк, «Павел устроил в Амфиполе зрелища, давно и тщательно приготовленные; о том он уже уведомил азийских царей и граждан через послов своих, а в греческих государствах объявлял о празднестве сам – во время путешествия своего по Греции. Со всех концов круга земного сошлись в Амфиполь и мастера в потешном ремесле всех видов, и силачи, и ристатели знаменитые, и посольства с жертвенными животными – словом, сделано было все, что делается обыкновенно на греческих больших играх в угоду богам и людям, да так, что все дивились не только пышности, но и тонкости в устройстве зрелищ, каковой в ту пору за римлянами не знали» (loc. cit. Пер. О. В. Левинской). Этот эпизод показывает, как некоторые представители римской правящей элиты приобщались к давней эллинской традиции проведения атлетических состязаний «по случаю». В 166 г. до н. э. победитель иллирийцев Луций Аниций Галл организовал в Риме агон, в котором наряду с флейтистами и трагическими актерами выступали профессиональные греческие атлеты (Polyb. XXX.14.1–12)