Окраина - [102]
Квета приходит по дорожке парка, и для Франтишка это так, словно к нему приближается солнце. И он едва не отказался от своего намерения, едва не изменил программу. Но Квета не солнце. Люди, торопящиеся на автобус, на поезд, толкают ее; чуть не задел ее пыльный берет, который мальчишки отфутболивают друг другу; она шарахается от велосипедов иногородних школьников… Какое уж тут солнце!
Это совершенно успокаивает Франтишка, и, когда Квета становится в очередь перед билетной кассой, он невозмутимо занимает место за ней. Квета удивилась, но ничего не сказала. В молчании приближаются они к окошку. Квета называет свою станцию, и Франтишек разочарованно прячет в карман банкноту и вынимает мелочь. Он ведь готовился чуть ли не к путешествию вокруг света, а ехать, оказывается, до деревушки в нескольких километрах от города. Когда он покупает билет туда же, Квета совершенно явственно бледнеет. Веки ее то взлетают, то опускаются на глаза, ей бы сейчас сжаться в комочек, словно раненому зверьку, но вокзал как растревоженный улей. Все скамейки заняты пассажирами, чумазыми ребятишками, все углы забиты грудами багажа.
— Тогда я никуда не поеду! — пытается Квета протестовать, но репродуктор уже объявляет поезд в ее направлении: Опарно — Радейчин — Жаланы — Упоржины — Теплице, — и поток пассажиров подхватывает их обоих, выталкивает на перрон и несет прямо к вагону. Но в вагоне — конец всякой радости для Франтишка. Он все что-то говорит, говорит, а Квета уставилась в открытое окно — и ни словечка. Франтишек встает рядом с ней у окна — она моментально садится. Он к ней подсаживается — она встает. Такая пантомима продолжается до самого отправления поезда.
Это маленький поезд, в нем даже взрослые чувствуют себя словно на ярмарочной карусели. Когда он прибавляет ходу, дымный хвост сваливается с крыш вагонов, клочьями врывается в окна, оставляет на сиденьях черные заносы сажи. Единственный спутник нашей парочки в купе рывком поднимает раму. Вагонные окна только так и можно закрыть — рывком. Теперь уже конец всякой радости для Кветы. Она старается поддержать подмоченную репутацию прерванной игры «встань-сядь» хотя бы тем, что смотрит направо, налево, на черный пол, на потолок, только не на Франтишка. Их спутник отбрасывает всякие правила приличия, повелевающие хранить безучастный вид, и наблюдает за ними с откровенным любопытством. Когда до нужной станции остается еще три остановки, Франтишек вдруг встает и почти спокойно заявляет:
— Я сейчас выхожу. Мне вовсе неохота разыгрывать из себя шута. Не стану обременять тебя, и ты тоже можешь себя больше не утруждать: не жди меня в понедельник.
Прежде чем Франтишек скрылся из поля зрения спутника, дверь купе заслонила Квета. Кинувшись в заплеванный коридор, она схватила Франтишка за руку, стиснула до боли и потащила, как заупрямившегося ребенка, обратно. Все это выглядело довольно комично.
Во всех купе много свободных мест, но они вернулись в прежнее, где их спутник с интересом ждал, что будет дальше. Они сели на свои прежние места и промолчали весь остаток пути. Молчание Франтишка обоснованно: он полагает, что ему нечего объяснять. А Квета, вероятно, не хочет говорить при постороннем. Однако прежде, чем их молчание стало тягостным и для них, и для их спутника, поезд подкатывает к маленькой веселенькой станцийке. С карнизов крытой платформы свисают деревянные ящики с пеларгониями, похожие на неугасимые лампады. Квета и Франтишек выходят. Так мало проехали, а уже в самом сердце гор! Их темные пики вонзились в голубое небо. Франтишек радостно озирает этот прелестный уголок земли, словно плывущий в белой пене расцветших деревьев, над прибоем которых высятся одни лишь горные вершины да шпиль церкви.
— У вас тут и впрямь красиво, ты верно рассказывала! Крыш не видно, одни цветы… Белые, розовые… Как на картинке!
Квета самым прозаическим образом прерывает эту оду на местные красоты:
— Ты сделаешь лучше, если поскорей забудешь, о чем я рассказывала!
Франтишек снова — слегка обиженно, но уже гораздо мягче — предлагает вернуться. В конце концов, у Кветы могут быть причины. Может, именно сегодня ее родителям неудобно принимать чужого человека. Может, они больны, не в духе, рассорились, наконец. Вдруг они, например, как раз разводятся…
— Мне правда в голову не приходило, что мой визит может быть неуместным. Я отлично могу вернуться на станцию и подождать обратного поезда.
Но Квета берет его за руку, сжимает так же крепко, как в поезде. И прибавляет шагу:
— Ладно, раз уж приехал — идем…
В ее тоне, в ее походке есть что-то судорожное, какая-то фальшь. Она неестественно выпрямилась, ее каблучки часто и отрывисто стучат по камням, которыми укреплена деревенская дорога. По мощеной улице и двухэтажным домам это скорее городок, чем селение.
Держа Франтишка за руку, Квета без конца вертит головой по сторонам, вызывающе смотрит на встречных, нарочно заглядывает в прищуренные окна солидных домов. От ее поведения Франтишка коробит; оно совершенно непостижимо, потому что встречные равнодушно минуют их, из окон никто не высовывается, не здоровается с Кветой, не машет ей. К чему же такая демонстрация? Так они подошли к небольшому прелестному замку, утонувшему в густых и высоких липах. Окна, двери, крыша замка, его стены — все вибрирует, словно через них пропущен электрический ток. Но эффект вибрации производит монотонное жужжание — как будто туча пчел ни на секунду не прекращает своих трудов. Едва оправившись от удивления, Франтишек вдруг заметил, что Квета стоит как мокрая курица, как заводная игрушка, в которой лопнула пружина: без воли, без жизни, отданная на произвол хозяина. Разжав пальцы, судорожно сжимавшие руку Франтишка, она едва слышно произносит:
Можно ли выжить в каменных джунглях без автомата в руках? Марк решает, что нельзя. Ему нужно оружие против этого тоскливого серого города…
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
История детства девочки Маши, родившейся в России на стыке 80—90-х годов ХХ века, – это собирательный образ тех, чей «нежный возраст» пришелся на «лихие 90-е». Маленькая Маша – это «чистый лист» сознания. И на нем весьма непростая жизнь взрослых пишет свои «письмена», формируя Машины представления о Жизни, Времени, Стране, Истории, Любви, Боге.
Вызвать восхищение того, кем восхищаешься сам – глубинное желание каждого из нас. Это может определить всю твою последующую жизнь. Так происходит с 18-летней первокурсницей Грир Кадецки. Ее замечает знаменитая феминистка Фэйт Фрэнк – ей 63, она мудра, уверена в себе и уже прожила большую жизнь. Она видит в Грир нечто многообещающее, приглашает ее на работу, становится ее наставницей. Но со временем роли лидера и ведомой меняются…«Женские убеждения» – межпоколенческий роман о главенстве и амбициях, об эго, жертвенности и любви, о том, каково это – искать свой путь, поддержку и внутреннюю уверенность, как наполнить свою жизнь смыслом.
Маленький датский Нюкёпинг, знаменитый разве что своей сахарной свеклой и обилием грачей — городок, где когда-то «заблудилась» Вторая мировая война, последствия которой датско-немецкая семья испытывает на себе вплоть до 1970-х… Вероятно, у многих из нас — и читателей, и писателей — не раз возникало желание высказать всё, что накопилось в душе по отношению к малой родине, городу своего детства. И автор этой книги высказался — так, что равнодушных в его родном Нюкёпинге не осталось, волна возмущения прокатилась по городу.Кнуд Ромер (р.
Какова природа удовольствия? Стоит ли поддаваться страсти? Грешно ли наслаждаться пороком, и что есть добро, если все захватывающие и увлекательные вещи проходят по разряду зла? В исповеди «О моем падении» (1939) Марсель Жуандо размышлял о любви, которую общество считает предосудительной. Тогда он называл себя «грешником», но вскоре его взгляд на то, что приносит наслаждение, изменился. «Для меня зачастую нет разницы между людьми и деревьями. Нежнее, чем к фруктам, свисающим с ветвей, я отношусь лишь к тем, что раскачиваются над моим Желанием».
Добрый всем день, меня зовут Джон. Просто Джон, в новом мире необходимость в фамилиях пропала, да и если вы встретите кого-то с таким же именем, как у вас, и вам это не понравится, то никто не запрещает его убить. Тут меня даже прозвали самим Дракулой, что забавно, если учесть один старый фильм и фамилию нашего новоиспеченного Бога. Но речь не об этом. Сегодня я хотел бы поделиться с вами своими сочными, полными красок приключениями в этом прекрасном новом мире. Ну, не то, чтобы прекрасном, но скоро вы и сами обо всем узнаете.Работа первая *_*, если заметите какие либо ошибки, то буду рад, если вы о них отпишитесь.
В однотомник избранной прозы одного из крупных писателей ГДР, мастера короткого жанра Иоахима Новотного включены рассказы и повести, написанные за последние 10—15 лет. В них автор рассказывает о проблемах ГДР сегодняшнего дня. Однако прошлое по-прежнему играет важную роль в жизни героев Новотного, поэтому тема минувшей войны звучит в большинстве его произведений.
В том избранных произведений чешского писателя Яна Отченашека (1924–1978) включен роман о революционных событиях в Чехословакии в феврале 1948 года «Гражданин Брих» и повесть «Ромео, Джульетта и тьма», где повествуется о трагической любви, родившейся и возмужавшей в мрачную пору фашистской оккупации.
Роман «Облава на волков» современного болгарского писателя Ивайло Петрова (р. 1923) посвящен в основном пятидесятым годам — драматическому периоду кооперирования сельского хозяйства в Болгарии; композиционно он построен как цепь «романов в романе», в центре каждого из которых — свой незаурядный герой, наделенный яркой социальной и человеческой характеристикой.