Окраина - [101]
Первый пункт повестки дня — присяга. Ее приносят три депутата, избранные дополнительно — следствие текучести городского населения. Прежние депутаты, на место которых избраны директорша школы, железнодорожник и Франтишек, были — все трое — переведены в течение одного месяца. Одного перевели на работу в областной центр, двух других в Прагу. Слово «переведены» председатель многозначительно выделяет, вызывая вздох у прочих членов Национального комитета. Франтишек знает: на каждом собрании закономерно обнаруживается какой-нибудь радикал со склонностью к крайностям. Он не то чтоб так уж настаивает на этих крайностях, напротив, его выступление рассчитано на неизменный ритуал, когда все его уговаривают и он наконец соглашается с видом покорности судьбе. Не составило исключение и это заседание. С момента, когда заговорили о переводе прежних депутатов по семейным обстоятельствам, один из присутствующих, человек среднего возраста, стал проявлять беспокойство. Он недовольно качал головой, что-то про себя бормотал и всячески делал вид, будто не догадывается, какое он привлекает внимание. Это опытный игрок, и прицел его точен. Секундой позже председатель перешел бы к следующему вопросу. Секундой раньше недовольный не получил бы слова. А сейчас он его получает.
— Не верю я в семейные обстоятельства! Молодой учитель, инженер, врач с большим энтузиазмом вызывается работать в пограничье, здесь его выбирают в органы народного управления, доверяют ряд функций, а он каждое воскресенье ездит в Прагу и рассказывает там сказочки о том, как он строит пограничье и какую политическую работу ведет. Потом вдруг у него серьезно заболевает мать, и готово дело — его переводят. Кто ж откажется от молодого производственника, к тому же работавшего на выборных должностях! Предлагаю: тех, кто уходит от нас, не освобождать, а исключать.
И человек средних лет садится удовлетворенный, как режиссер, чьи указания актеры обязаны добросовестно выполнить.
— Вообще-то надо бы когда-нибудь ввести такую практику! — раздается с одного конца стола президиума.
— Но как знать, вдруг у человека действительно уважительная причина, — возражает противоположный конец.
И разгорается спор, и длится до тех пор, пока председатель не выступает с фатальным открытием: какие бы причины ни выдумывали те, кто хочет уехать из пограничья, оставшиеся члены Национального комитета все равно должны исполнять свои каждодневные обязанности, хотя они, как ни верти, почти невыполнимы…
Радикал и несколько его сторонников оскорбленно умолкают. Председатель просит присутствующих встать и прочитать текст присяги. Из трех новых депутатов Франтишек последним пробормотал:
— Обещаю…
По-видимому, здесь принято, чтоб вновь избранные произнесли несколько слов, и в зале воцаряется тишина; железнодорожник довольно неуклюже толкает Франтишка ногой под столом. Тот умоляюще вскидывает глаза на директоршу школы, но она его взгляда не видит, так как смотрит вниз. Франтишек поднимается с места, и все облегченно вздыхают.
— Благодарю за доверие и буду стараться… мы будем стараться, — пролепетал он почти невразумительно; потом, махнув в отчаянии рукой, вдруг сказал: — Простите! Я то и дело благодарю за доверие и обещаю оправдать надежды, вот и сейчас повторяю то же самое, но ничего при этом не думаю… Совсем я от этого дурак дураком, уж и не знаю, кого благодарю, чьи надежды не должен обмануть. Не надо было меня выбирать. Это я понял только сейчас. Но вас я благодарю и ваши надежды оправдаю…
Франтишек, сын Жидова двора, который тщательно остерегается обнаружить свое интеллектуальное превосходство, чтоб не обидеть ненароком какого-нибудь батрака, болезненно воспринимающего любое проявление несправедливости и заносчивости, осторожно озирается, смущенный собственной импровизацией. Она кажется ему столь же тягостной и неуместной, как если бы он в разговоре с Псоткой упомянул о физиологическом растворе. Но минута всеобщей растерянности коротка, очень коротка. И вот уже разрозненные хлопки, кто-то засмеялся — и разом, дружно зааплодировали все.
Собственно повестка дня заседания приводит Франтишка в отчаяние и убеждает его, что он никогда не постигнет тончайших нюансов жизни города, в котором решил остаться навсегда.
Ясно, что в сопоставлении с новой функцией беспокойство Франтишка насчет того, где и как проводит Квета субботы и воскресенья, когда она не с ним, кажется довольно мелким. К сожалению, и поныне не решен вопрос, сколько времени надо отдавать человечеству, а сколько — человеку. Это уж зависит от индивидуального подхода. И Франтишек мучается. Мучается он до тех пор, пока не решается сделать то, что должен был сделать с самого начала.
Но в субботу, встретившись с Кветой, он чуть было не отложил задуманное. Ведь каждая встреча с ней — маленький праздник, а сегодня — праздник вдвойне, потому что на дворе июнь, склоны пограничных гор пламенеют цветами шиповника, а высоко над кустами вознесены цветущие кроны груш, яблонь, черешен. В городе, правда, пахнет прогорклым растительным маслом, шоколадом и нашатырным спиртом, но что это в сравнении с тем, что город затоплен морем цветов, сливающимся с белыми облачками! Даже трудно понять, облака ли проплывают по небу или то плывет белый цвет деревьев… Так бывает, когда твой поезд стоит, а состав на соседнем пути начинает трогаться.
В литературной культуре, недостаточно знающей собственное прошлое, переполненной банальными и затертыми представлениями, чрезмерно увлеченной неосмысленным настоящим, отважная оригинальность Давенпорта, его эрудиция и историческое воображение неизменно поражают и вдохновляют. Washington Post Рассказы Давенпорта, полные интеллектуальных и эротичных, скрытых и явных поворотов, блистают, точно солнце в ветреный безоблачный день. New York Times Он проклинает прогресс и защищает пользу вечного возвращения со страстью, напоминающей Борхеса… Экзотично, эротично, потрясающе! Los Angeles Times Деликатесы Давенпорта — изысканные, элегантные, нежные — редчайшего типа: это произведения, не имеющие никаких аналогов. Village Voice.
Если бы у каждого человека был световой датчик, то, глядя на Землю с неба, можно было бы увидеть, что с некоторыми людьми мы почему-то все время пересекаемся… Тесс и Гус живут каждый своей жизнью. Они и не подозревают, что уже столько лет ходят рядом друг с другом. Кажется, еще доля секунды — и долгожданная встреча состоится, но судьба снова рвет планы в клочья… Неужели она просто забавляется, играя жизнями людей, и Тесс и Гус так никогда и не встретятся?
События в книге происходят в 80-х годах прошлого столетия, в эпоху, когда Советский цирк по праву считался лучшим в мире. Когда цирковое искусство было любимо и уважаемо, овеяно романтикой путешествий, окружено магией загадочности. В то время цирковые традиции были незыблемыми, манежи опилочными, а люди цирка считались единой семьёй. Вот в этот таинственный мир неожиданно для себя и попадает главный герой повести «Сердце в опилках» Пашка Жарких. Он пришёл сюда, как ему казалось ненадолго, но остался навсегда…В книге ярко и правдиво описываются характеры участников повествования, быт и условия, в которых они жили и трудились, их взаимоотношения, желания и эмоции.
Ольга Брейнингер родилась в Казахстане в 1987 году. Окончила Литературный институт им. А.М. Горького и магистратуру Оксфордского университета. Живет в Бостоне (США), пишет докторскую диссертацию и преподает в Гарвардском университете. Публиковалась в журналах «Октябрь», «Дружба народов», «Новое Литературное обозрение». Дебютный роман «В Советском Союзе не было аддерола» вызвал горячие споры и попал в лонг-листы премий «Национальный бестселлер» и «Большая книга».Героиня романа – молодая женщина родом из СССР, докторант Гарварда, – участвует в «эксперименте века» по программированию личности.
Действие книги известного болгарского прозаика Кирилла Апостолова развивается неторопливо, многопланово. Внимание автора сосредоточено на воссоздании жизни Болгарии шестидесятых годов, когда и в нашей стране, и в братских странах, строящих социализм, наметились черты перестройки.Проблемы, исследуемые писателем, актуальны и сейчас: это и способы управления социалистическим хозяйством, и роль председателя в сельском трудовом коллективе, и поиски нового подхода к решению нравственных проблем.Природа в произведениях К. Апостолова — не пейзажный фон, а та материя, из которой произрастают люди, из которой они черпают силу и красоту.
В том избранных произведений чешского писателя Яна Отченашека (1924–1978) включен роман о революционных событиях в Чехословакии в феврале 1948 года «Гражданин Брих» и повесть «Ромео, Джульетта и тьма», где повествуется о трагической любви, родившейся и возмужавшей в мрачную пору фашистской оккупации.
В однотомник избранной прозы одного из крупных писателей ГДР, мастера короткого жанра Иоахима Новотного включены рассказы и повести, написанные за последние 10—15 лет. В них автор рассказывает о проблемах ГДР сегодняшнего дня. Однако прошлое по-прежнему играет важную роль в жизни героев Новотного, поэтому тема минувшей войны звучит в большинстве его произведений.
Роман «Облава на волков» современного болгарского писателя Ивайло Петрова (р. 1923) посвящен в основном пятидесятым годам — драматическому периоду кооперирования сельского хозяйства в Болгарии; композиционно он построен как цепь «романов в романе», в центре каждого из которых — свой незаурядный герой, наделенный яркой социальной и человеческой характеристикой.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.