Окопов. Счастье на предъявителя - [98]

Его облаяли, как только подошел к ограде своего дома. За прутьями, брызжа слюной, заходились яростным лаем два ротвейлера, бросавшиеся грудью на забор. От неожиданности Николай Анатольевич отскочил в сторону. Стоило оказаться в двух метрах от ограды, псы разом затихли, настороженно вытянув морды в его сторону. «Умные собачки, – подумал он. – Теперь перелезть через забор не может быть и речи. Порвут. Это от меня их завели, что ли?». Если не считать злобных собак, дом больше не подавал признаков жизни. Темные окна, неметеные дорожки, усыпанные бурыми листьями после шторма накануне. Но все равно, не обращая внимания на лай злобных тварей, он подошел к калитке и долго звонил. Никого. И улица пустынна. Лишь у соседей напротив в окне слегка отодвинулась занавеска, через которую кто-то наблюдал за ним и за беснующимися за забором собаками.

В канцелярии суда выяснилось, что дело, номер которого он получил от убогого помощника Гринько, уже находится в архиве. А заявления об истребовании дела из архива у него не приняли. Паспорта не было. Сколь ни уговаривал, ни упрашивал, судейские чинуши были непреклонными. Паспорт подавай и точка. Лишь сорок минут зря потратил.

«Паспорт. Удостоверение личности, – думал он, выходя из суда. – Еще одна проблема. Уже второй раз меня прокатывают из-за его отсутствия. Сначала – в порту, теперь – в суде. Странное это понятие «паспорт». Каждый его толкует, как хочет. Когда меня двое с половиной суток продержали в карцере, паспорта им никакого не понадобилось. На слово поверили. А чтобы просто посмотреть бумажки в суде, паспорт им подавай. Потому что должны удостовериться. Без паспорта, кто ты такой? Никто. И звать тебя никак. Так, говорящее существо на двух ногах. Даже более того, паспорт превыше человека. Ведь пришел какой-то проходимец в порт с моим паспортом и от моего имени перенаправил суда в Роттердам. И стал этот прохвост для всех гражданином Окоповым только потому, что у него книжица с фотографией. Ведь морду лица сличать с фото кто будет? Глаза есть, рот, нос есть, уши на месте. Ну и слава Богу. Значит, ты для нас Окопов. Кто же еще, коли паспорт показал? Завтра принесешь паспорт Сидорова. Хорошо. Будешь Сидоровым… Херня какая-то… Однако, паспорт получать надо, и срочно. Без него никак. Вспомнить бы, как это делается. Вроде, в паспортный стол надо обращаться в милиции». От воспоминаний о милиции его передернуло.

На улице поднялся ветер, заморосил дождик. Николай Анатольевич поднял воротник плаща, сунул портфель подмышку, а руки – в карманы чтобы не мерзли, и поплелся в сторону площади раздумывая: «Круг людей, которые могли бы помочь в этой ситуации сокращается стремительно. Остались прикормленные депутаты. Ну, что они? Могут только запросик состряпать, свести с нужным человеком. И все. От них не услышишь слова «на», только «дай», а если и «на», то через «дай». А давать им сейчас нечего. Еще не нарваться бы на кредиторов. Особенно на Брюнера или его помощника Слыча. Через десять дней истекает срок займа. А чем отдавать?… С другими как-то можно договориться об отсрочке. С Брюнером … По кускам начнет рвать. Долг. Проценты. Проценты на проценты. Глазом не успеешь моргнуть, так все отожмет, что смогу вернуть обратно. Так что, долг перед Брюнером надо закрыть в первую очередь». Перелопачивая в голове эти невеселые мысли, Николай Анатольевич дошел до Мэрии. Он надеялся встретить кого-нибудь из покидающих здание чиновников или депутатов.

Первой, кого повстречал у здания администрации города, была хорошо ему знакомая Александра Олеговна Вороной. Ему всегда хотелось употребить ее фамилию в женском роде, назвав «Вороная», что, собственно, было бы логично, но она пеняла на правила русского языка в написании фамилий. Поэтому приходилось морщить лоб, вспоминая, как правильно ее назвать. Но все равно, как ни старался, в обращениях у него проскакивало: «Сашенька Вороная». Да, был. Был у него с ней романчик. Лет пять назад. Коротенький такой с, на удивление, легким расставанием. Тогда Александра Вороной приходила устраиваться в группу его компаний на должность бухгалтера. После собеседований, которые проводил его главбух Игорь Антонович, у того обозначились три кандидатуры, среди коих была и Александра. Игорь Анатольевич никак не мог определиться с выбором, поэтому попросил у него совета, как у шефа и как у человека, обладающего чутьем на людей. По резюме Александра Вороной ничего из себя не представляла. Диплом геофака местного университета, курсы бухгалтеров и никакого опыта. При личной аудиенции выяснилось, что так заинтересовало Игоря Анатольевича в ней. Очень умный и значительный вид без тени улыбки. Темные всепонимающие глаза. Уверенность в себе и в своем мнении с одновременной готовностью мгновенно изменить его в угоду начальству. Увы, Александру Олеговну с такими качествами можно было бы взять только на роль глашатая на торжественных выездах в город. Но, к сожалению, подобной должности в фирме предусмотрено не было.

Месяца через полтора Николай Анатольевич увидел Сашеньку в ресторане, когда обедал. Она грустно сидела за столиком рядом, утирая слезы. Почему-то стало ее жалко. Наверное, от того, что тогда отказал ей в должности. Всегда так бывает. Ведь на работе главное дело, жестокое и безжалостное, к себе в первую очередь и, разумеется, к другим. А вне работы, чего бы и не пожалеть неустроенного человека? Пригласил к себе за стол. Разговорились. После, вечером, поужинали вместе. Ужин плавно перетек в завтрак в номере отеля. К себе домой Николай Анатольевич девиц никогда не водил. Так было проще потом при расставаниях. У него с Александрой было несколько таких встреч. Увы, шатенка Александра Вороной оказалась сущей блондинкой в душе. Я нисколько не хочу обидеть белокурых дам. Среди них встречаются очень и очень интеллектуальные особы. Я иногда встречал таких. Просто термин «блондинка» в силу сложившихся устойчивых стереотипов подразумевает не цвет волос, а черту характера и уровень интеллекта. Так вот, Александра Вороной оказалась блондинкой, тщательно законспирированной под шатенку. Наивность и ми-ми-мишность во взглядах, зачаточная эрудиция и огромные бреши в профессиональных знаниях старательно скрывалась за серьезным выражением лица и абсолютной уверенностью в своих суждениях. Ах, была бы она действительно блондинкой и при этом почаще бы улыбалась, делая ужимки, если бы она после очередного суждения смущалась и говорила: «Ах какая я дура!» – то понимающий человек заподозрил бы за этим обликом незаурядный ум и проницательность. Ведь, как ни парадоксально, чтобы прикидываться дурой требуется гораздо больше мозгов, чем изображать из себя умную. Александра Вороной изображала из себя умную. Это выяснилось уже на втором свидании. На первом – было не до этого. К третьему свиданию он уже подумывал, что бы ей подарить на прощание, и разбежаться, желательно без сцен. В тот день, только присев к нему за столик в ресторане, она с ходу заявила, что они должны расстаться, так как она полюбила другого очень достойного человека, который, к тому же, предложил ей работу. От такого оборота Николай Анатольевич опешил совершенно, даже забыл закрыть рот. Александра это восприняла по-своему. Она как-то неискренне стала просить прощение, говорить, что он не ее тип мужчины, что ее новый избранник обладает целой кучей достоинств, к тому же молод, амбициозен и перспективен. Он не спрашивал, но она гордо назвала его имя, Бакунин Александр Маратович, предприниматель и депутат в одном лице. Услышав это имя, Николай Анатольевич чуть не поперхнулся. Сей господин слишком хорошо был ему знаком. Александр Маратович иногда наведывался к нему по депутатским делам, клянча деньги: то на предвыборную компанию, то предлагая свои услуги в получении городских земель под застройку, разумеется, не бесплатно. Иногда предлагал совместные бизнес проекты типа: ресторан открыть, дом построить. На словах у него выходило все красиво. Но стоило его попросить предоставить хотя бы простенький бизнес-план, начинались непонятки с его стороны. Несколько раз приносил какие-то расчеты, напоминавшие детские каляки-маляки, суть которых сводилась только к тому, что дай мне деньги, а я как-нибудь все организую и даю честное депутатское, потом буду выплачивать прибыль. Не в состоянии господин Бакунин генерировать прибыль. Он жил с откатов с доверенных ему инвестиций в надежде, что затеянный проект окажется все-таки успешным и он сможет вернуть инвесторам средства, а даст Бог и прибыль. Видать, это не всегда получалось, так как, несмотря на весьма скромный статус, как в бизнесе, так и в политике, при нем постоянно находились два охранника, чтобы уберечь депутатскую физиономию от побоев инвесторов, которых он кинул. Так вот, в этого достойного господина и вляпалась чувствами Сашенька Вороной.