Око за око. Этика Ветхого Завета - [4]

Часть I. Структура ветхозаветной этики

1. Богословский ракурс

Одного историка, специалиста по сравнительному изучению правовых систем Европы, однажды попросили обобщить замеченные им главные отличия в разных культурах по вопросу закона и этики. «Это просто, — ответил он. — В Германии запрещено все, кроме того, что разрешено. Во Франции разрешено все, кроме того, что запрещено. В России запрещено все, включая то, что разрешено. А в Италии разрешено все, включая то, что запрещено».

Этические системы демонстрируют такое же разнообразие в истории и культуре. Это разнообразие можно заметить в основных аксиомах или предпосылках, взятых отправной точкой в любой этической системе. Аристотель, например, говорил о «золотой середине», что следует понимать как «чувство меры во всем». Утилитаризм отстаивает принцип «наибольшего блага для большего числа людей». Ситуационная этика считает руководящим принципом любовь, которой достаточно, чтобы направлять наши решения и поведение в любой возможной ситуации. У постмодернистов все сводится к критерию «не навреди»: позволительно все, лишь бы от этого не пострадал другой.

Однако в Ветхом Завете (как и во всей Библии) этика в основе своей богословская, то есть этические вопросы в каждом аспекте связаны с Богом — его личностью, волей, действиями и целями. Таким образом, первый ракурс, который нам необходимо исследовать в процессе поиска метода изучения этики Ветхого Завета, — это богословский ракурс. Как изображение Бога в Ветхом Завете влияет на его этическое учение?

Личность Бога

Сказать, что библейская этика начинается с Бога, — не сказать почти ничего. Многие этические системы, построенные на религиозных основаниях, утверждают то же самое. Поэтому прежде всего необходимо определить, что означает слово Бог. Какой бог? И как можно познать этого бога? Мы настолько привыкли употреблять это односложное слово, придавать ему библейское значение, что не отдаем себе отчета, как много мы в него вкладываем, решая изменить первую букву слова на заглавную — Бог. Или, напротив, мы можем не осознавать, что люди, чуждые библейскому повествованию и мировоззрению, не вкладывают в него то значение, которое вкладываем мы. Ведь слово бог — это не что иное, как общее понятие, которое в своих лингвистических истоках обычно было множественного числа (боги), а не единственного. Изначально оно относилось к множеству богов, которым поклонялись племена северной Европы. Поэтому, например, вопрос: «Веришь ли ты в Бога?» мало что означает (как и любой ответ, данный на этот вопрос), если только не уточнить понимание слова Бог. Многие, ответившие утвердительно, были бы очень удивлены, встреться они с Богом Библии. А многие из тех, кто говорит: «Нет, я не верю в бога», удивились бы, узнай они, что верующие люди тоже не признают такого бога, который отвергают атеисты.

В своем откровении Израилю Бог так не рисковал. Иногда говорят, что монотеизм — это важнейшая отличительная черта израильской религии, завещанная всему миру. Но и это понятие далеко не конкретное. Что должны были узнать израильтяне из великих деяний Бога в своей истории? Неужели Моисей сказал им после исхода и Синая: «Вы видели все это, чтобы узнать, что есть только один Бог»? Если бы это был единственный вывод, к которому они должны были прийти, то они бы не пошли дальше того, что уже знают бесы, как утверждает Иаков (Иак. 2,19). История же израильтян привела их к чему–то гораздо более конкретному: «Тебе дано видеть это, чтобы ты знал, что только Господь (Яхве) есть Бог, и нет еще кроме Его…[7] знай ныне и положи на сердце твое, что Господь есть Бог на небе вверху и на земле внизу, и нет еще кроме Его» (Втор. 4, 35.39, курсив автора).

Дела этого Бога, Яхве, открыли его для человека, и он сильно отличался от богов египтян или хананеев. Яхве един, и здесь подчеркивается не количественное выражение божества (один бог или много), а единство Яхве, что настойчиво утверждается во многих отрывках (например, Втор. 6, 4–5). Личность и характер Бога, совершившего эти удивительные дела в истории, — вот что важно на самом деле, вот с чего мы начинаем изучение этики Ветхого Завета, ведь это и есть ее настоящее основание. Когда Израиль пошел вслед иных богов (воспользуемся фразой, чаще всего используемой в книге Второзакония и исторических книгах), последствия касались не только области религии, но и морали, потому что идолопоклонство всегда ведет к социальной и нравственной катастрофе, и об этом четко говорили пророки. Как тогда, так и сейчас наши дела и поступки отражают личность того, кому мы поклоняемся. Поэтому для Израиля нравственное поведение всегда определялось их представлением о Боге — их Боге, Яхве, Господе Боге нашем, Святом Израиля.

Дела Бога

Бог действует первым и призывает народ откликнуться. Это — отправная точка этического учения Ветхого Завета. По благодати своей Бог начинает дело спасения и уже в свете этого выдвигает те или иные требования. Следовательно, нравственность — это благодарный отклик в рамках личных отношений, а не слепое послушание правилам или преданность вневременным принципам. Об этом часто забывают, и ветхозаветные законы читаются вне повествовательного контекста. Просмотрите любую главу книги Левит или Второзакония, и может показаться, что послушание закону — основной их смысл. Но беглое прочтение, как указывалось во введении, не может быть адекватным методом работы с библейским текстом. Очень важно не терять из виду повествовательный контекст, в котором описаны ветхозаветные наставления.