Окно - [5]

— Ты сказал тогда, что слишком меня любишь, чтобы допустить мою гибель. Поверь, я люблю тебя не меньше, но случилось так, что я поставил под вопрос искренность своих чувств. Конечно, ты будешь считать мое решение абсурдным, но делать вид, что ничего особенного не случилось, тоже глупо. Я не сдержал обещания, данного твоему отцу, беречь тебя, словно собственного сына, и должен теперь за это заплатить. Прости меня за все, и… прощай…

Запись уже давно кончилась, а Лино продолжал сидеть в кресле неподвижно, словно каменная скульптура. И когда наконец шевельнулся и медленно поднялся на ноги, в голове билась только одна мысль: «Это я его убил… это я…».

Сделав несколько шагов по комнате, он снова замер. Потом неспеша подошел к шкафу и, взяв с нижней полки пластиковый пакет, вытянул из него темно-синий комбинезон. На какое-то мгновение его лицо приняло настороженный вид, однако вскоре губ коснулась безумная усмешка. Бластер оказался на месте.

Сев назад в кресло, Лино убедился, что оружие заряжено, и, сняв его с предохранителя, повернул дулом к себе. Ледяной взгляд смерти пронзил его насквозь, и ладони мгновенно покрылись отвратительным липким потом. Долго продолжалась эта безмолвная дуэль, наконец бластер полетел в угол, и Лино, закрыв кулаками глаза, глухо застонал:

— Трус… Рохля! Слюнтяй сопливый! Тряпка!

Он поднялся, двинулся к кровати и, шепча: «Боже мой, как это все бессмысленно… как дико… мама моя…», упал лицом вниз.

В чувство его привел видеофонный сигнал, на этот раз внешний. Сначала Лино не хотел отзываться, но потом поднялся и нехотя бросил:

— Прошу.

В комнате появился начальник патрульной базы.

— Здравствуй, лейтенант, — как-то по-домашнему поздоровался он.

— Салют, командор, — по привычке поднялся Лино.

— Садись, садись, — махнул рукой начальник. — Как твое здоровье?

— Спасибо, уже все хорошо.

— Прости, что беспокою тебя. Здесь такое дело. У нас завершила работу комиссия, которая разбирала твое поведение во время патрулирования, однако ни к какому категорическому выводу так и не пришла. Фактически ты будто бы и нарушил приказ, но, с другой стороны, имел на это некоторые формальные права. Так что главная угроза миновала, и если ты выразишь желание продолжать службу у нас, то можешь особенно не беспокоиться. Я тебя отстою.

Лино опустил голову.

— Извините, командор, — тихо промолвил он, — я ещё окончательно не решил, однако… Скорее всего, я буду просить перевести меня обратно, в Космическую полицию…

Легкая тень обиды пробежала по лицу начальника базы, но тут же исчезла.

— Я понимаю тебя, парень, — тяжело вздохнул он. — Все мы любили Горана, и никто не может до сих пор сообразить, что случилось. Так внезапно, не передав на базу ни единого слова… Может, тебе что-то известно?

— Известно… кое-что… — произнес Лино, и внезапно его щеки покрылись красными пятнами. — Я знаю, что Горан… — он запнулся, и вдруг повысил тон едва не до крика: — Горан был самым добрым, самым честным, самым смелым из всех, кого я знал! Он был самым лучшим во всей Вселенной!!!

— Я понимаю тебя, парень, — обескураженно пробормотал начальник базы, — прости меня, старого…

Он отключился, и Лино тут же круто выругал себя. Потом снова прилег, закрыл глаза и мысленно произнес: «Извините, капитан, может, я сделал что-то не так?».