Окна, открытые настежь - [39]

— Боюсь, что не пойдет. За всю жизнь ни одного анализа не сделала.

— Что ж, она права. Анализы, к сожалению, не лечат.

Они помолчали и выпили еще по одной.

— Думаю все-таки, что это у нее нервы, — разглядывая дно пустой рюмки, сказал Волобуев. — Очень расшатана нервная система. Есть даже признаки психодепрессии. Красивая была девушка когда-то, — вздохнул он и, покосившись на Крамаренко, подумал: «Скорее можно решить проблему рака, чем понять, как могла Катря выйти замуж за эту рыжую обезьяну».

— Может, ей нужны какие-нибудь капли или порошки? — спросил Крамаренко.

— Покой, абсолютный душевный покой, вот что ей в первую очередь нужно. Ничем не беспокоить. Если можно, изолировать от неприятных переживаний. Вот ты дачу собирался, кажется, строить? Это просто необходимо для Катри.

— Боюсь, что прозевал я, — вздохнул Крамаренко, — знаешь, как сейчас трудно с участками? А у меня ведь городская квартира.

— Квартиру горсовету пообещай, а там видно будет, — посоветовал Волобуев. — Построй что-нибудь солидненькое, но пусть в глаза не бросается. Без веранд, без соляриев.

— Со строительными материалами туго. Не потяну я, — возразил Крамаренко.

— Оформляйся-ка ты, брат, на работу, — сказал Волобуев, — на месте сориентируешься. Элеваторы, между прочим, не из воздуха строятся. Или ты, может, собираешься на складе в общей очереди стоять? Современность, мой друг, дуралеев не терпит.

— Зато ни одна сволочь не скажет…

— Что ты нечестный? — захохотал Волобуев. — Честность! Подумаешь, достижение какое! Ее, Омелечка, давно пора выставить в музее. И табличку прикрепить: «Уникальный экспонат времен Ноя».

— Страшно, Волобуев, — покачал головой Крамаренко, — принудительного воспитания боюсь.

— Как хочешь, — зевнул Волобуев, — но если не начнешь строиться, ничего в долг не проси.

— А какая тут связь, — удивился Крамаренко, — и откуда ты знаешь, что я собираюсь в долг у тебя просить?

— Я, брат, все знаю, — пронизал его Волобуев ироническим взглядом, — в последних известиях по радио передавали: так, мол, и так, гражданин Крамаренко собирается одолжить у приятеля на обозначенный в расписочке срок… — и Волобуев назвал точно ту сумму, которую просил у Крамаренко Богданчик.

— Так вот, — продолжал Волобуев, — без гарантий я тебе таких денег не дам. А начнешь строиться — договоримся, что каждый месяц будешь на мой участок подбрасывать стройматериалы. Пусть лежат. Я до лета их пальцем не трону, слово джентльмена — закон. Рассчитается с тобой Богдан Георгиевич, отдашь мне деньги, забирай все себе, да и строй на здоровье домину.

— Путаешь ты что-то, Хома, — наморщил лоб Крамаренко. — Ну, возьму я у тебя эту сумму и Богдану отдам… А материалы покупать за какие коврижки?

— Часть со стройки организуй, а часть — за наличные… Неужели дети не дадут на такое благородное дело? Это ведь не что-нибудь, а на свежий воздух для матери! Или ты, может быть, собираешься сказать им об истинной цели? Я бы на твоем месте не впутывал в это дело семью. Да и Богданчик рассвирепеет, если узнает, что ты такие щекотливые вопросы решаешь в духе демократии.

— Я еще с ума не сошел, — испугался Крамаренко, — кроме тебя, ни одна душа не должна знать.

— Вот и правильно, — похвалил Волобуев, — здесь нужен, голуба, риск. Без риску до смерти на мели сидеть будешь. А ты хочешь так, чтобы и меду из улья наесться и чтоб ни одна пчела не укусила. Не выйдет!

II

Тоненькая девчоночка в синем халате выскочила навстречу Виталию из дверей центральной лаборатории и запела на какой-то легкомысленный мотивчик:

В Ханое, в Ханое,

В далеком Ханое,

Бананы, бананы

Как яблоки растут…

— Сама придумала? — спросил Виталий.

— Нет, это наш эстрадный ансамбль поет, — ответила она, — разве не слыхали?

— А на слова Кошкина никто не поет? — не без ехидства полюбопытствовал Виталий. Он вспомнил, что вчера Женя ему в пику сказала: «Кошкин написал с известным композитором песню о дружбе с Народным Вьетнамом и на конкурсе городской газеты получил премию».

— Не поют! — на ходу крикнула девушка. — Она скучная!

К ребятам, что в Ханое,

Поедешь ты со мною,

И заводской гудок

Нам прогудит:

«Счастливый пу-уть!» —

подпрыгивая на ходу, пела девчонка, отщипывая кусочки от булки, торчавшей из кармана.

Последние слова ее песенки имели некоторое основание: по заводу ходили упорные слухи, что если с честью будет выполнен вьетнамский заказ, то лучших производственников премируют туристскими путевками во Вьетнам со скидкой за счет завкома.

В клубе, на литкружке, куда Виталий зашел после смены за Женей, он тоже услыхал о Вьетнаме. Последний месяц весь завод жил Вьетнамом. На станках у отличников производства рядом с нашими флажками появились вьетнамские.

Виталий пришел почти к концу занятий и удивился, услышав, что Жаклина, электрик из их цеха, читает стихи. Он понятия не имел, что Жаклина сочиняет стихи. Вот в том, что она хороший электрик, он убедился. Полгода назад на его участке произошло очень каверзное замыкание, так называемый «пробой на землю». Спасать положение прибежала Жаклина. Виталий посмотрел на ее маловнушительную внешность и потребовал, чтобы немедленно прислали кого-нибудь более опытного. Жаклина молча проверила каждый контакт клеммника в электрошкафу. Через семнадцать минут она уже нашла место, где пробивал электроток, и устранила замыкание…