Окна, открытые настежь - [2]
— А вам?
— Не знаю, что это такое. То есть знаю по книжкам. Теоретически.
— Словом, вы не романтик?
— Люблю, грешник, обыденное. В каждой подчеркнутой незаурядности мне видится что-то фальшивое… позолоченное… Где подвиг, где не подвиг — оценит будущее.
Они снова помолчали. Виталий понимал, надо идти. Идти не хотелось. Он прибег к примитивной хитрости:
— Я вам мешаю?
— Если бы это было так, я бы сказала. Мне не хватает времени для чрезмерной вежливости.
Но он решил, что сейчас же уйдет.
— Значит, завтра на воскреснике?
Она кивнула головой.
Получилось будто они назначили друг другу свидание.
— До завтра, — Виталий протянул руку, стараясь за стеклышками разглядеть ее глаза. «Хоть бы на прощание еще раз сняла очки», — подумал он, неохотно идя к двери. Обернулся. Но она склонилась над картотекой.
II
Виталий пришел домой, когда отец уже пообедал и шарил по всем углам — искал курево. За последние полгода у него угрожающе поднялось давление крови. Врачи категорически запретили табак.
— Напрасные усилия, профессор, — заметил Виталий, помогая отцу спуститься со стремянки, поставленной около стеллажей.
— Дожили! Завалящего окурка в доме нет.
— И не будет. Так себе и заруби, гипертоник.
— Это клевета. Я еще не безнадежный гипертоник, — обиделся Микола Саввич. — Профессор Коган заверил, что это явление временное. Если я месяца три не буду волноваться…
— И бросишь курить, — добавил Виталий, — то мне не придется есть за компанию с тобой диетические супы.
— Раз в неделю… Две-три затяжки… Разве это смертельно? До вчерашнего дня ты прятал сигареты за четвертым томом Бальзака.
— Было и сплыло, — развел руками Виталий. — Я принял крайние меры после того, как узнал, что кое-кто в институте «постреливает» у коллег папиросы.
— Клянусь! — торжественно приложил руку к сердцу Микола Саввич. — Клянусь: только раз. Один раз после заседания кафедры, когда меня вывел из равновесия этот невежда…
— Хорошо. Половина ментоловой сигареты устроит?
— Ментол — это же отвратительно! Давай! После обеда прямо лезу на стенку.
Они закурили.
— Есть хочешь? — спросил Микола Саввич, жадно вдыхая дым. — Сегодня Софья Аркадьевна опять порадовала нас капустным супом и голубцами. На закуску, наверно, будет салат из капусты. Витамины — ее идеал.
— Чуть попозже. Я плотно позавтракал на заводе.
— Как же я гениально сделал, что пообедал без тебя! Ты сегодня опоздал на час и двадцать восемь минут… Как сонеты? Нашлись?
— Приблизительно. Словом, завтра ты их получишь.
— А про газету почему молчишь? Похвалили?
— Вроде того, — поморщился Виталий.
Отец сразу же взорвался — даже покраснел, даже забегал по комнате. Время от времени Виталию все еще приходилось терпеть приступы отцовского гнева («благородного гнева», как называл их мысленно Виталий).
— Так ты, значит, морщишься? Наивный отец радуется за сына, искренне делится радостью с друзьями, а сынок демонстрирует аристократический скепсис? Я давно собирался сказать…
— Папа…
— Человек, дорогой мой, животное общественное…
«Надо набраться терпения», — решил Виталий и удобнее устроился на низеньком диванчике.
— Кому-кому, а тебе, — Микола Саввич сделал в сторону сына выразительный жест, — не к лицу разыгрывать из себя эгоцентриста. Как это понимать: «Вроде того…»? Мало похвалили? Или, наоборот, незаслуженно? А я считаю, что здесь совсем другое.
— Что же именно? — вежливо поинтересовался Виталий.
— Мода, — развел Микола Саввич руками. — Эффектная модная поза. Нас, мол, хвалят, а нам — как это вы теперь любите говорить? — «до лампочки». Я места себе не мог найти, так беспокоился, когда ты стал старшеклассником… Мне не хотелось навязывать тебе жизненную дорогу… Ты избрал ее сам. Я, признаться, не ожидал, что ты так трезво и благородно посмотришь на свое… гм… призвание. Но избрать путь — это еще не все. Надо не сбиться с него. Заслужить уважение людей… И когда я сегодня прочитал в газете… Когда убедился, что мой сын…
Виталию хотелось курить. Но попробуй закури — отец сейчас же выпросит сигарету. Он вздохнул, потарахтел спичками в кармане.
— Откуда же этот скепсис? — Микола Саввич громил его теперь из угла. — Откуда этот протест… раздражение, когда вещи называют их именами? У меня за плечами пятьдесят один год, и, представь себе, до сих пор я не могу забыть, что советская власть из меня, батрацкого сына, сделала… гм… дала мне образование. Да, да! Помню об этом с благодарностью и не стыжусь, а вы… («О, риторическое множественное число!» — вздохнул Виталий), а вы позволяете себе задирать носы, когда партийная пресса отмечает ваши заслуженные успехи. Подчеркиваю: заслуженные! Потому что знаю, это действительно так.
«Старику необыкновенно повезло в жизни, — подумал Виталий. — В моем лице он имеет феноменально терпеливого сына… И что за причина: если говорит о Мериме или о сонетах Шекспира, откуда только берутся свежие слова! А как начнет мораль читать — профсоюзный дьячок да и только!»
— Десятки тысяч юношей и девушек, — все еще стоя в углу, продолжал Микола Саввич, — на Севере… на целине работают не покладая рук. Их не обвинишь в нескромности. Однако они искренне довольны, если их труд отмечают.
Действие повести «Всего три дня», давшей название всей книге, происходит в наши дни в одном из гарнизонов Краснознаменного Туркестанского военного округа.Теме современной жизни армии посвящено и большинство рассказов, включенных в сборник. Все они, как и заглавная повесть, основаны на глубоком знании автором жизни, учебы и быта советских воинов.Настоящее издание — первая книга Валерия Бирюкова, выпускника Литературного института имени М. Горького при Союзе писателей СССР, посвятившего свое творчество военно-патриотической теме.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книгу известного писателя Э. Сафонова вошли повести и рассказы, в которых автор как бы прослеживает жизнь целого поколения — детей войны. С первой автобиографической повести «В нашем доне фашист» в книге развертывается панорама непростых судеб «простых» людей — наших современников. Они действуют по совести, порою совершая ошибки, но в конечном счете убеждаясь в своей изначальной, дарованной им родной землей правоте, незыблемости высоких нравственных понятий, таких, как патриотизм, верность долгу, человеческой природе.
…Человеку по-настоящему интересен только человек. И автора куда больше романских соборов, готических колоколен и часовен привлекал многоугольник семейной жизни его гостеприимных французских хозяев.