Океан времени - [20]

И выстрел. Это, оттеня

Тяжелого дворца фасадом,

Мерцает солнце. Стремена

Блеснули возле галуна.

Упал. И снова в летнем свете

Пыль заклубилась. Это третий.

Скорей, скорей! Ведь тот зовет

(Считается, что ранен тот).

Всё ближе, ближе, как замечу?

Без остановки, без толчка,

С налету, с воздуха рука,

С земли рука руке навстречу,

И конь пришпоренный несет

Двоих, не замедляя хода,

И цепь городовых у входа

Дает дорогу, и «ура»,

И эхо, чище серебра.

И вновь казак, как кошка ловкий,

Летит с веселием в лице,

И панорама джигитовки

Все оживленней. На крыльце

За императором движенье

Плюмажей, шапок, эполет…

Ночь. Ветер. Немана теченье,

И часового силуэт.

И повелительней, и глуше,

Чем трубы мирных трубачей,

Гортанный грохот батарей

Гудит. И стонущие души

В дыму и пламени скользят,

Как грешники кругами ада,

За тенью тень, за рядом ряд,

И длится, длится канонада.

Как эти дни запечатлеть

И как перехватить паденье?

Не может в воздухе висеть

Такая тяжесть… Наслоенье

Веков, исчезни; Третий Рим,

Эпоха цезарей, исчезни!

Сквозь медленный и плотный дым

Все тягостней и бесполезней

Мерцает Царское Село.

С полей унылых донесло

Проклятия. И без слиянья

Лежат в покое неживом

Дворец, аллеи, изваянья,

И дым, растущий день за днем.

***

Предчувствуя еще в прихожей

Свои же строки, в кабинет,

На сумрак Рембрандта похожий,

О, не последний ли поэт

Вносил с собой и шорох сада

Екатеринина, и страх

Бесцветной жизни. Ты, Эллада,

В его слабеющих мечтах

Ты к нашей жизни приближалась

Так часто. Дивная усталость

Перегруженной тишины.

Где Анненский? И где просторы,

В которых он искал опоры?

Как страшно мы утомлены.

2. Проблески

Сквозь ураганный огонь батарей

Я вижу башни Илиона.

Снова странствует Эней.

Когда же нежная Дидона,

Не сводя влюбленных глаз

С печального лица героя,

Услышит горестный рассказ;

Пала великая Троя.

Пылает деревянный конь,

Стены дворца пылают,

Сыны Европы на огонь

Идут и погибают.

Где же победа? Не пойму —

Только, после боя,

Плачут голоса в дыму:

Пала великая Троя.

С горстью последних кораблей,

Еще уцелевших на причале,

Последний из рода троянских царей,

Сын Венеры, бежит Эней

К далеким берегам Италии.

Но ищет его царица богов,

Разрушительница Илиона,

И ветры летят на легкий зов,

Терзая синее лоно.

Разбито последнее весло,

И, слышите, над нами

Троянского паруса крыло

Разодрано штыками.

Когда бы смели видеть мы

Сквозь этот дым и пену,

Что флот из ада и зимы

Причалил к Карфагену.

И после долгих вечеров

В плену у ласковой царицы

Энея длинные ресницы

Дрогнули у берегов

Италии. Моля богов,

Послушай, как летят века,

И ты увидишь над волнами

Выю чудовищного быка,

Овитую тонкими руками.

Европа, светлых твоих волос

Почти печальных дуновений,

Этой улыбки, полной слез,

Этой игры луча и теней

Не забыть Энею никогда:

Отражает зеленая вода

Не берег пологий,

Но глаза, прикрытые рукой,

И плечи, слабее пены морской.

А дальше горные отроги,

И голос музы, и покой

Вечернего Архипелага.

Нос корабля за той скалой

Мелькнул, но я не вижу флага.

Кто-то в одежде рыбака

На берег поглядел, бледнея, —

Близятся издалека

На фоне паруса рука,

И лоб, и плечи Одиссея.

Разве не к твоим ногам

Пала великая Троя?

Эриннии по твоим следам

Летели, волны зовя и строя.

Увы, Улисс, не год один,

А сколько лет в дожде и мраке

Не видел ты своей Итаки

И славы будущих Афин?

И ты, Эней. О, сколько бед!

Уже слабеешь ты, не зная,

Что будет Рим. Но соль морская —

Храни ее как амулет

Италии. В могиле ветка

Темного лавра с тобой уснет

И Виргилий песни назовет

Именем царя и предка.

Стихает грохот батарей,

И листья северного клена,

Слышишь, шумят о жизни твоей

О славной гибели Илиона.

3. Двадцатый год

Собака воет о кобыле,

Которая упала в снег.

Дождался мрака человек,

Конину тайно поделили.

Мелькнул один под фонарем,

На саночки — и в ночь бегом.

Пришли другие, посмелее:

«А ну-ка, не спеша рубнем,

Да ты по брюху, не по шее!»

Похрустывали позвонки.

Трепля горячие куски,

Визжали до утра собаки,

Им милицейские свистки

И пули вторили во мраке.

4. Мираж

Теряя над собой права,

Во власти музыки и лести

(Три очень медленных и два

Коротких, и застынь на месте),

Она по кругу проплыла

Без напряженья, без улыбки,

За ней следили зеркала,

И эта публика, и скрипки.

А шелк скрывал и рисовал

И тело легкое, и ногу,

И разгорался понемногу

Лица рассеянный овал.

Такой тебя я полюбил.

Сквозь звуки танго прохрипела

Судьба, одна из тех сивилл,

Которым грозная капелла

Сикстинская дала приют.

Ты помнишь ли Последний суд?

Земли значенье роковое

В сиянии таких картин

Запечатлели только двое.

Аид восстановил один

И вышел дивными кругами

К любви, владеющей звездами.

И так нарисовал второй

Последний час земного лона,

Что валкую ладью Харона

Мы ощутили под собой.

***

Как зимний воздух весела,

Среди дневной неразберихи,

Мой друг, устраивай дела

У шляпницы и у портнихи.

А ночью непонятный страх

Напомнит иногда о тайнах,

И ты расплачешься в мирах

Звездоочитых и бескрайных.

И потревоженный супруг

Воды нальет и спросит: «Что ты?»

И, тяжелея от дремоты.

Утихнешь ты. Усни, мой друг.

***

Фонарь горит. Куда мы едем?

Не то козлом, не то медведем

Стоит короткая сосна,

В тяжелый снег облачена.

Над желто-синими снегами

И над санями небеса

Летят холодными кругами

Чудовищного колеса.

То шапку теплую заденет

Огромной спицей, и нырнет

Душа, но путь ее изменит