Охота за женихом - [8]

– Отпустите меня, – потребовала Джози, сама того не желая. – Я не шучу, – предприняла она очередную попытку, но ее голос звучал хрипло и глухо. – Я не… О Господи! – Она прижала его губы к своим.

Целоваться Уэстман не умеет. Джози сразу это поняла. Пару раз она побывала в страстных объятиях мужчины в темноте сада во время бала. И теперь губы Уэстмана показались ей холодными и безжизненными.

У нее было ощущение, будто она поцеловала лягушку, которая никогда не превратится в принца. Но Джози не из тех, кто легко сдается. Прильнув к нему, она снова его поцеловала. Может, Уэстман просто не готов к такому повороту событий?

Джози вновь прижалась губами к его губам и, почувствовав, что он вот-вот ответит на ее призыв, проникла вглубь его рта. Подобная уловка приводила ее ухажеров в восторг. Джози рисковала, проделывая это в библиотеке Уэстмана. Кто знает, на что он способен в порыве страсти? Обычно Джози не отваживалась на подобное безрассудство, не подготовив пути к отступлению. Однако опасность, неопределенность и собственное ненадежное положение лишь усиливали ее возбуждение. Она хотела, чтобы Уэстман позволил себе что-нибудь непристойное.

Язык ее ворвался в его рот.

– Вы закончили, мисс Хейл? – спросил Уэстман, и она поняла, что он вовсе не умоляет ее о большем. Девушка резко отстранилась, Уэстман вытер губы. Джози обиженно вздохнула и почувствовала, как лицо заливает краска стыда. Как такое могло случиться? Ведь в «Морнинг пост» ее не раз называли «невозмутимой мисс Хейл». Уэстману не понравились ее поцелуи. Более того, она была ему неприятна.

– Если вы закончили испытывать мое терпение, то… Джози в ужасе отступила на шаг.

– …будьте любезны, оставьте меня в покое. У меня много дел.

– Я ухожу. – Джози метнулась к окну, в мгновение ока перекинула ноги через подоконник и неуклюже спрыгнула на землю. Не успела она оглянуться и подумать о том, что по собственной глупости упустила шанс отыскать вторую часть карты, как окно с шумом захлопнулось и лязгнул запор.

Джози влезла в окно собственного дома и задернула шторы. Она сделала всего несколько шагов, как вдруг почувствовала, что земля уходит у нее из-под ног. Ей казалось, что она стоит на краю обрыва и вот-вот сорвется вниз. Впрочем, не было бы большой трагедии, если бы она сгинула навсегда.

Стивен стоял у окна и водил пальцем по парчовым шторам. Прежде чем захлопнуть окно, он заметил, что девушка благополучно спустилась на землю. До его слуха донесся шорох, и он слегка приоткрыл штору. Стивен успел заметить, как округлые ягодицы девушки исчезли в окне соседнего дома, отошел от окна и задернул штору.

Махараджа, все это время сидевший под столом в ожидании команды, подбежал к хозяину и лизнул ему руку. Стивен рассеянно потрепал пса по холке, взял лампу и стал подниматься. Оказавшись на лестничной площадке, он свернул не направо, в свою собственную спальню, а налево. Миновав длинный коридор, по которому он почти никогда не ходил, Стивен остановился перед большим полотном и поднял лампу повыше, чтобы рассмотреть изображенного на нем человека. Джеймс Даблдей, его дед, был настоящим красавцем. На приветливом лице белокурого мужчины с голубыми глазами – именно так выглядели все мужчины в их роду – сияла беззаботная улыбка. Присмотревшись повнимательнее, Стивен заметил, что портрет датирован 1760 годом. В то время его дед и Натан Хейл бороздили моря и океаны, грабя голландские и испанские корабли.

Портрет был написан за три года до смерти Джеймса Даблдея. Интересно, чему так радовался мужчина, изображенный на нем?

Стивен напряженно вглядывался в портрет, но как ни старался, не смог обнаружить сходства между собой и изображенным на холсте молодым мужчиной. В молодости – тут Стивен вынужден был печально рассмеяться, ведь в свои тридцать два года он уже не был молод – ему часто говорили, что он копия собственного деда. Его брат Джеймс был похож на деда внешне, зато Стивен унаследовал от него силу духа и жизнелюбие.

Но это сравнение не всегда носило позитивный оттенок. Отец Стивена, покойный лорд Уэстман, называл развратный, авантюрный и разгульный образ жизни младшего сына позором семьи. Его мать со слезами на глазах читала в утренних газетах пикантные подробности о похождениях сына. В те годы она никогда не называла его позором. Ей не нужно было этого делать. Родители могли ненавидеть его за то, что он позорит семью, но Стивен предпочел бы их отвращение безразличию, с которым они относились к нему с самого детства. Джеймс был золотым мальчиком, чего не скажешь о Стивене.

Стивен успокаивал себя тем, что честно пришел к своей распутной жизни, унаследовав ее отдела. Друзья его любили, женщины обожали, да и о чем судачили бы великосветские сплетницы, если бы не он со своими скандальными выходками? Однако зной, болезни и грязь Индии могли кого угодно избавить от пагубного пристрастия к скандалам и всеобщему вниманию.

Когда умер его брат, Стивен вернулся в Англию, но уже совсем другим человеком. Он был готов унаследовать титул и связанные с ним обязанности и желал только одного: заслужить уважение общества.