Охота на ведьм. Исторический опыт интолерантности - [36]
Читая новостную ленту событий, из исследователя истории гонений я превращаюсь в современника и очевидца того, как в очередной раз в обществе формируется образ врага, как предлагаются новые претенденты на роль «ведьм», как происходит перевертыш от мирного сосуществования разных мнений, позиций и фракций к оголтелой ненависти. Череда разномасштабных и разномастных происшествий, случайных и нелепых, настораживающе напоминает атмосферу ведьмомании века эдак шестнадцатого.
Например, из ряда вон выходящий случай. В маленьком поселке под Ярославлем, где местные жители летом поглощены своими приусадебными участками, мирно выращивают овощи, фрукты и разводят кур, произошло убийство. Во время застолья два соседа-приятеля, оба военнослужащие, только один в отставке, а другой моряк, вернувшийся из дальнего плавания, заспорили на политические темы. Видимо, моряк позволил себе критику российской власти, и на почве политических разногласий возникла ссора. Ссора закончилась убийством. Казалось бы, это рядовое преступление на бытовой почве – по пьянке. Везде такое может случиться. Но есть в этом обыденном сюжете трагичная специфика, соответствующая строго определенному историческому моменту, проявляющая, в какое именно время мы живем. Горе-убийца сам звонит в полицию и честно рапортует, что им обезврежен американский шпион[12].
Свое слово обязательно скажет психиатрическая экспертиза. Это будет решающим для приговора, статьи, срока…
Но для диагноза состояния нашего общества это не важно. Важно, что преступление или безумство рядится в одежды спасения отечества, а нелицеприятное высказывание расценивается как госизмена. Так оно и в голове укладывается, и облагораживается. Местное население к убийце относится с большим сочувствием, мол, сорвался парень, не выдержал того, что моряк про нашу армию и политику сказал.
Стоит ли внимания этот исключительный, почти что гротескный случай?
Стоит. Есть события вне статистики, которые специфичны даже для case studies, – но по капле воды можно судить о водоеме.
Гротеск – это форма концентрированного отражения смыслового содержания повседневности.
В другие времена сосед соседа обвинил бы не в госизмене, а в связи с дьяволом. Тогда тоже все неурядицы жизни и ссоры с соседями сводились к «ведьминским проделкам». Вино ли скисло, корова ли сдохла, урожай плохой – ясное дело, ищите ведьму.
Узнаваемо во все века, – когда общество заболевает террором и «охотой на ведьм», все, что не любо, становится происками врагов. А с ними можно не церемониться.
И «охота на ведьм» – уже не преступление и/или безумство, а «гражданский подвиг».
Опасные признаки заболевания общества «ведьмоманией» легко перекочевывают из XVI в начало XXI века.
Прямо на глазах вычерчивается образ новой «ведьмы». В ее роли рискует оказаться любой «опасный чужак»: тот, кто не чтит «скрепы», не радуется вместе со всеми, чем-то недоволен, высказывается критически… Конкретнее?
Конкретнее нельзя, образ врага должен быть достаточно смутным, чтобы его как безразмерную одежку можно было напялить на любого, кто чем-то не пришелся ко двору. Будь то мигранты-гастарбайтеры или оппозиционеры, в которые мгновенно зачисляются и интеллектуалы-либералы, и крайне левые коммунисты, и крайне правые консерваторы… А вместо дьявольской конспирологии – заговор мировых элит. Все, что не укладывается в благостную картинку, – протест, митинг – все определяется как провокация и происки иностранных агентов.
Помимо конфискации имущества по десяткам статей Уголовного кодекса (уже говорили об этом, см. главу «Вино для тюремщиков»), некоторые текущие реформы болезненно напоминают экономические приводы, запускающие «охоту на ведьм».
Государственной думой принят и Советом Федерации одобрен (июнь 2015 года) Федеральный закон о пенсиях для тайных агентов правоохранительных органов[13]. Это не программа по защите свидетелей в уголовных делах. Это признание в государственных масштабах профессии тайного осведомителя с гарантированной пенсией. А из уст государства – это и призыв к такого рода деятельности. Какие надежды государство возлагает на подобного рода секретных сотрудников? Какая информация от них будет достойна награды? За что будут попадать в категорию обвиняемых и кем судимы будут? Кто знает, на то они и «тайные».
Случайное ли это совпадение или чуткая реакция молодого поколения на призыв к осведомительству, но в то же самое время в Петербурге активисты движений «Народный Собор» и «Штаб Антимайдан» провели акцию «Сдай врага народу!». Активисты раздавали листовки с фотографиями «национал-предателей, явившихся на поклон к послу США Джону Теффту»: «…на тайную встречу, прибыло более 60 представителей петербургской общественности. Большинство из них нам не удалось распознать по фотографиям. А тех, кого мы опознали, – это представители "пятой колонны" неолибералов, русофобов и национал-предателей… <…> Возможно, эти люди работают рядом с вами, возможно, живут. В случае их идентификации просим граждан сообщить сведения о них руководству движения "Штаб Антимайдан"»[14].
Стоит обратить внимание на отработанный лексикон ненависти для тех, кто отнесен к категории врагов: «пятая колонна», «неолибералы», «русофобы», «национал-предатели», «иностранные агенты»… И еще много разных слов, с той или иной силой маркирующие исторгаемых из своих рядов чужаков. Эти слова входят в обиход, становятся частью наративной традиции текущего момента, употребляются почти автоматически, в том числе и людьми, которые считают себя просто патриотами, никак не радикалами и не политически ангажированными активистами. Появляются своего рода слова-изгои, вроде слов «либералы» и «демократы», им приписывается негативный смысл, и маргинализация их идет дальше, от них производится ряд неологизмов-ругательств. Изощренное словообразование должно точно указать на новую категорию врагов, приверженцев либерально-демократических ценностей.
Игра – неизменный спутник истории жизни человека и истории человечества. Одни игры сменяются другими, но человек не прекращает играть, развеивая любые рациональные объяснения игр. Глядя на игры в историко-культурной перспективе, начинаешь понимать, что это никак не досужая прихоть в часы отдыха, а неотъемлемая часть социокультурной системы.В чем же значение игры для человека? Какой механизм развития культуры стоит за многообразием игровых миров? Каковы основные механизмы конструирования игровой реальности?Круг этих вопросов очерчивает основные исследовательские интересы автора.Автор обращается к самому широкому кругу игр: от архаичных игрищ, игр-гаданий и состязаний до новомодных компьютерных игр.
Несмотря на то, что во все века о детях заботились, кормили, лечили, воспитывали в них добродетели и учили грамоте, гуманитарные науки долгое время мало интересовались детьми и детством. Самые различные общества в различные исторические эпохи по большей части видели в ребёнке прежде всего «исходный материал» и активно «лепили» из него будущего взрослого. Особенности маленького человека, его отношений с миром, детство как самоценный этап в жизни человека, а уж тем более детство как особая сфера социокультурного пространства — всё это попросту не замечалось. Представленное собрание очерков никак не претендует на последовательное изложение антропологии детства.
Среди великого множества книг о Христе эта занимает особое место. Монография целиком посвящена исследованию обстоятельств рождения и смерти Христа, вплетенных в историческую картину Иудеи на рубеже Новой эры. Сам по себе факт обобщения подобного материала заслуживает уважения, но ценность книги, конечно же, не только в этом. Даты и ссылки на источники — это лишь материал, который нуждается в проникновении творческого сознания автора. Весь поиск, все многогранное исследование читатель проводит вместе с ним и не перестает удивляться.
Основу сборника представляют воспоминания итальянского католического священника Пьетро Леони, выпускника Коллегиум «Руссикум» в Риме. Подлинный рассказ о его служении капелланом итальянской армии в госпиталях на территории СССР во время Второй мировой войны; яркие подробности проводимых им на русском языке богослужений для верующих оккупированной Украины; удивительные и странные реалии его краткого служения настоятелем храма в освобожденной Одессе в 1944 году — все это дает правдивую и трагичную картину жизни верующих в те далекие годы.
«История эллинизма» Дройзена — первая и до сих пор единственная фундаментальная работа, открывшая для читателя тот сравнительно поздний период античной истории (от возвышения Македонии при царях Филиппе и Александре до вмешательства Рима в греческие дела), о котором до того практически мало что знали и в котором видели лишь хаотическое нагромождение войн, динамических распрей и политических переворотов. Дройзен сумел увидеть более общее, всемирно-историческое значение рассматриваемой им эпохи древней истории.
Король-крестоносец Ричард I был истинным рыцарем, прирожденным полководцем и несравненным воином. С львиной храбростью он боролся за свои владения на континенте, сражался с неверными в бесплодных пустынях Святой земли. Ричард никогда не правил Англией так, как его отец, монарх-реформатор Генрих II, или так, как его брат, сумасбродный король Иоанн. На целое десятилетие Англия стала королевством без короля. Ричард провел в стране всего шесть месяцев, однако за годы его правления было сделано немало в совершенствовании законодательной, административной и финансовой системы.
Первая мировая война, «пракатастрофа» XX века, получила свое продолжение в чреде революций, гражданских войн и кровавых пограничных конфликтов, которые утихли лишь в 1920-х годах. Происходило это не только в России, в Восточной и Центральной Европе, но также в Ирландии, Малой Азии и на Ближнем Востоке. Эти практически забытые сражения стоили жизни миллионам. «Война во время мира» и является предметом сборника. Большое место в нем отводится Гражданской войне в России и ее воздействию на другие регионы. Эйфория революции или страх большевизма, борьба за территории и границы или обманутые ожидания от наступившего мира — все это подвигало массы недовольных к участию в военизированных формированиях, приводя к радикализации политической культуры и огрубению общественной жизни.
Владимир Александрович Костицын (1883–1963) — человек уникальной биографии. Большевик в 1904–1914 гг., руководитель университетской боевой дружины, едва не расстрелянный на Пресне после Декабрьского восстания 1905 г., он отсидел полтора года в «Крестах». Потом жил в Париже, где продолжил образование в Сорбонне, близко общался с Лениным, приглашавшим его войти в состав ЦК. В 1917 г. был комиссаром Временного правительства на Юго-Западном фронте и лично арестовал Деникина, а в дни Октябрьского переворота участвовал в подавлении большевистского восстания в Виннице.