Охота на олигархов - [14]

Что–то неожиданно его отвлекло. Усатый обернулся, но вместо миловидной дамочки увидел позади себя совершенно мужское лицо с тяжелым подбородком и в маске–респираторе.

Оценить ситуацию усатый не успел — ибо в то же мгновение мужчина прыснул ему в лицо из баллончика чем–то лимонно–едко–сладким. Перед глазами всё окружающее сразу поплыло. Как в детстве — если перекатаешься на карусели. Он потерял сознание и стал оседать на землю. Впрочем, его вмиг расслабившееся тело было вовремя подхвачено чьими–то заботливыми руками, которые не дали ему грохнуться с размаху наземь и повредить какие–либо свои члены.

Через тридцать семь секунд усатый уже лежал в тени кустов и спокойно дремал. И должен был оставаться в таковом состоянии примерно три часа. Лишился он лишь своей синей куртки и фирменной бейсболки. Ну, и фургончика «Condiciones idealis», соответственно.

***

Уфа

— Мам, а может всё–таки поедешь? — Нур уже побрился и уселся за стол.

Ну, мама в своём репертуаре! Сколько раз говорил ей, что утром ему нужен только чёрный кофе и бутерброд с сыром — и вот вам результат. На столе теснились и блинчики, и беляши, и свежайший творог, и густая сметана, и мёд. На плите что–то булькало, распространяя аппетитный мясной запах.

— Нет, Нурмухамет, езжай один, мне что–то нездоровится, — Ильмира Сафина зябко повела плечами. — Нет, нет, ерунда, просто полежать надо, — ответила она на беспокойный взгляд сына. — Ты мне всё расскажи, что увидишь, ладно?

— Обязательно, — Нур допил кофе и отставил тарелку с нетронутым творогом.

Жаль, что мама приболела именно сегодня, когда в Уфу привезли выставку яиц Фаберже. Тех самых, что нефтяной магнат Бондаренко выкупил на Сотбисе и вернул в Россию. Великий подвиг, что и говорить. Пётр Григорьевич не спрятал свои драгоценные яйца в закрома, а решил показать всей стране. Похоже, сильно испугался Бондаренко, что крушение империи Герцензона отрикошетит и в его сторону, раз решился на такой публичный акт доброй воли. Рассчитывает, поди, заручиться поддержкой широкой общественности.

Нура яйца Бондаренко — Фаберже интересовали не слишком. Именно мама настаивала, что они непременно должны пойти на этот уфимский показ. А показ обещал быть знатным, ведь приглашения на сегодня были разосланы только VIP-персонам. Яйца Фаберже — прекрасный повод для местного бомонда продемонстрировать новые наряды и украшения своих жён и подруг.

Когда Нур бывал в Уфе, он старался побольше времени проводить с матерью.

Старший брат Нура был давно женат и жил с семьёй в Казани. Младший братишка учился в бизнес–школе в Англии. Сам Нур постоянно мотался между Уфой, Москвой и севером, стараясь в каждый перелёт навестить стареющих родителей.

Отец работал в «Башконефти», а мама всё чаще болела. Правда, моментально выздоравливала, когда из Казани ей подбрасывали внучку. Она давно оставила свои попытки женить Нура на «хорошей девушке из татарской семьи». Видимо, поняла, что её «средненький», свободолюбивый Нурмухамет, если и женится, то без подсказки старших товарищей.

…Охрану Нур оставил возле машин. В здании оперного театра, где демонстрировались яйца Бондаренко, и своих охранников, республиканского значения, было на порядок больше, чем посетителей. Ждали президента республики.

Зал, где проходила выставка, был небольшим. Да и сами яйца занимали совсем немного места — три стеклянные витрины, в глубине которых на вращающихся подиумах блистали знаменитые яйца.

Яйцо «Московский Кремль», покрытое белой опаловой эмалью, было увенчано куполом Успенского собора. Подставка, выполненная из цветного золота и серебра, имела вид стилизованных кремлёвских стен и башен. На повторенной дважды — на собственно яйце — Спасской башне были изображены эмалью гербы Российской империи. А над воротами в киотах — миниатюрные иконы.

Яйцо с моделью яхты «Штандарт» можно было рассматривать бесконечно. Сделанное из горного хрусталя, оно состояло из двух частей, соединённых шарниром. Внутри яйца была модель яхты, укреплённая на имитирующей воду пластине из горного хрусталя. На мачте развевался императорский штандарт, были здесь и крошечные шлюпки, и золотой руль. Это была любимая яхта Николая II, на которой семья царя любила путешествовать по настоящему, а не по хрустальному Финскому заливу, пока яхта не потерпела крушение в прибрежных шхерах.

Но больше всего Нуру понравилось яйцо с действующей моделью сибирского поезда, состоящая из паровоза и пяти вагонов. Вагоны «Для дам», «Для курящих», «Для некурящих», «На 24 места». Не было только вагона «Для Бондаренко». Нур счёл это упущением. Пётр Григорьевич вполне мог подправить великих мастеров прошлого с учётом новейшего времени. Если бы Нуру пришла в голову столь дикая идея — не вкладывать деньги в производство, а скупать якобы для страны художественные ценности, — он бы непременно внёс коррективы. Кутить так кутить, чего уж там стесняться–то!

Осмотр занял минут двадцать пять, учитывая то, что приходилось всё время отвлекаться — слишком много было знакомых лиц. Из незнакомых Нур заметил только нескольких, в том числе и высокую худенькую девушку с асимметричной стрижкой. Девушка была в коротком чёрном платье и с ниткой серого жемчуга на шее. Около яйца–паровоза Нур практически столкнулся с нею, пробормотав: