Охота на Эльфа - [46]

В заданном нам уравнении оставалось ещё слишком много неизвестных величин. И я уже готов был оформить свои сомнения в некую фразу, адресованную господину Павленко, но тут как раз и раздался очередной звонок.

— Слушают вас, — отозвался я безлико.

Но, очевидно, по этому номеру полагалось докладывать строго по форме любому человеку, снявшему трубку. Да, очевидно.

— Полковник Черемисин, — представились с той стороны громким и чуточку слишком бодрым голосом, словно этот Черемисин только что получил звание полковника и страшно гордился собою. — Разрешите доложить обстановку?

Я кивнул Павленке, мол, включайся, негоже это, чтобы полковник докладывал обстановку капитану, даже если это капитан Большаков. Пусть непосредственному начальству докладывает, а я послушаю.

Ничего особо интересного, впрочем, услышать не довелось. Мышкина нам обещали через сорок минут, от майора Платонова никакой информации не поступало, второй бандюган, сидевший на сосне, ранен оказался не смертельно и на допросе признал, что послан лично Ахманом, а ещё двое из той же группы захвата сумели уйти, потому что после боя охрана резиденции оказалась практически обескровлена: семь убитых, пятеро раненых. Подошел резерв, но, во-первых, совсем недавно, а во-вторых, по ночному времени им не удалось быстро взять под контроль весь периметр. Среди нападавших четыре трупа и девять раненых, из них двое — тяжелых. Все — из подразделения внутренних войск Владимирского округа.

— Сволочь, он, этот ваш Мышкин, — процедил Павленко. — Мальчишек в мясорубку бросил.

А потом добавил несколько словосочетаний такой мерзкой брани, какую я слышал только от уголовников, отмотавших на зоне минимум лет пять. В армии, даже на войне, так не ругаются. В этих зловонных словесных плевках было не столько нецензурщины, сколько тошнотворно изощренной грязи, пропитанной ненавистью и болью. Такая ругань больше всего напоминала выдавливание гноя откуда-нибудь из геморроя, и повторять эти слова не хотелось. Но Мышкин их заслужил. Я был согласен с Павленко и зауважал его ещё сильнее, несмотря на все свои сомнения.

— Так значит, не в ваших правилах поступать подобным образом? А к чему тогда этот бастион на мирной территории?

Павленко быстро вскинул на меня глаза, ещё не остывшие от предыдущей вспышки гнева. Однако сдержался и ответил жестко, но вежливо.

— Да, нам приходится убивать людей, — он признался в этом с ошарашивающей откровенностью. — Но мы никогда не высылаем по почте отрезанных ушей, не насилуем школьниц на глазах у родителей для устрашения и не бросаем мальчишек под шквальный огонь пулеметов.

— А Аникеев и Мышкин, стало быть, не брезговали такими методами? — это опять спрашивал Циркач.

Понятно, ему совсем не хотелось узнать, что он, пусть всего три месяца, но работал не на спасителей России, а по существу на людоедов.

— Не знаю, — уклончиво ответил Павленко. — Не располагаю достоверной информацией. Но сегодня, когда они решили сэкономить на штурме моей резиденции за счет этих пареньков, чьи жизни спишут теперь на горячие точки или на какой-нибудь бунт в здешней ИТК… Сегодня я уже готов поверить в любые гадости. А вообще, у меня такое ощущение ребята, что вы до сих пор плохо представляете себе, кем являются ваши работодатели. Несмотря на все мои лекции.

— А у меня такое ощущение, что вы пытаетесь нас перевербовать, — сказал я задиристо.

Я не хотел с ним ссориться. Пока. Мне просто было интересно, как он ответит.

Павленко улыбнулся.

— Что ж, можете это и так называть. Вы мне нравитесь. Уровень вашей практической подготовки не может не восхитить мало-мальски понимающего человека. Почему-то многие считают, что в спецназе служат мясники с железными мышцами, и с тупой вычислительной машиной вместо мозгов. Но я давно понял, что это не совсем так. На определенном уровне профессионализма все начинает решать именно интеллект. Я это почувствовал впервые, когда пообщался с офицерами знаменитой «Альфы». И вы мне тоже симпатичны именно как думающие ребята. Но это ещё не значит, что я уже готов платить вам деньги. Да, кстати, на вас-то хоть Мышкин не экономил?

— Нет, — сказал я честно, — нам хорошо заплатили.

— И всю сумму вперед, — догадался Павленко. — Понятно, он рассчитывал, что расходы будут компенсированы из моего кармана. Теперь получается несколько по-другому. Я думаю, Мышкин попытается вернуть себе эти деньги…

— Каким способом? — поинтересовался Фил подчеркнуто меланхолично.

Павленко оценил тон этого вопроса и выдал достойный ответ:

— Для таких, как вы, я полагаю, существует лишь один способ.

Он был прав. Живыми мы этих денег никому не отдадим.

— И что же вы предлагаете? Кажется, остается уже меньше получаса.

— Ну, есть несколько вариантов. Первый. Вы ждете Мышкина, внимательно слушаете, чем закончатся наши переговоры, и узнаете, в чье подчинение переходите. Думаю, этот вариант не устроит вас. Вариант второй. Вы удираете, не дожидаясь никого. Но этот вариант не устраивает меня. И, наконец, вариант третий. Мы прямо сейчас уезжаем вместе с моим шофером, на моей машине.

— Куда? — быстро спросил я.

— В Москву. У меня официальная синяя мигалка и номер известен всем постам ГАИ. Проблем не будет. В Москве — разлетайтесь по домам, созвонимся позже. Детали обсудим в пути. Ну! Думайте быстрее.