Киев встречал меня не слишком ласково.
Садились сквозь густую облачность, а на летном поле холодный и влажный ноябрьский ветер сразу хлестнул по лицу, как обиженная девушка, которой ты обещал прийти вовремя, но вновь опоздал, да не на десять минут, как обычно, а на все полчаса, и вместо покаянных слов и огромного букета, полагающегося в таких случаях, решил отделаться маленькой шоколадкой и милыми шуточками.
Было с чего обидеться, хотя Киев и не девушка, а, по слухам, отец городов русских. Так ведь я и опоздал изрядно. В девяносто седьмом мне было действительно хорошо на Украине, и я клялся очень скоро вернуться, а вот, получается, прилетел только через два года.
«Ну ладно тебе, не дуйся! — улыбнулся я городу, ступая под козырек аэровокзала и беззлобно смахивая с головы и плеч снежную крупу. — Какие могут быть обиды? Привет, отец!»
А потом был Лешка Кречет, который тоже встречал меня весьма странно. Его, как всегда, ненормально чистый автомобиль, на этот раз сверкающий черным лаком «лендровер-дискавери», я вычислил еще издалека и некоторое время гадал, мыл он его прямо здесь, в Борисполе, или вообще приехал на чем-то другом, ведь дороги повсюду мокрые и грязные. Да и теперь, когда я вышел на площадь перед зданием аэропорта, с унылого неба цвета застиранной портянки сыпался гадкий мокрый снежок.
Лешка стоял, перегнувшись через капот и сосредоточенно тер куском мягкой замши ветровое стекло.
— Привет, — сказал я, подойдя вплотную. — Мы едем куда-нибудь?
— Привет, — небрежно оглянулся Лешка, словно я был его сотрудником, опостылевшим хуже горькой редьки за несколько тяжелых недель без выходных, и как бы неохотно пояснил: — Сейчас. Видишь, стекло протираю. Мне кузов помыли специальным американским шампунем. Отличный состав, после него грязь совсем не прилипает, но эти уроды ухитрились залить раствором и стекла. Смотри, разводы какие жуткие, не видно же ни черта!
— Под снегом бесполезно, — заметил я. — Это же что-то на основе парафина, да? Надо оттирать по сухому.
— Знаю, — все так же недовольно буркнул он и продолжил свое занятие. Ну хоть чуть-чуть. Видишь, вот здесь уже лучше.
Что и говорить, важную тему обсуждали мы с ним. Михаил Разгонов, имеющий высшую категорию причастности в службе ИКС, и Олексей Кречет, один из ведущих политтехнологов Украины и человек с исключительными полномочиями в другой международной организации, названия которой я не знал, однако в могуществе оной имел счастье убедиться не однажды.
И я решил сменить тему:
— Вот, возвращаюсь в Россию насовсем.
— Знаю, — кивнул он еще более равнодушно, чем по поводу моего технического замечания.
— Слушай, с тобой неинтересно, — обиделся я. — Ты все на свете знаешь.
— Ах, ну да! — подколол он. — Ты же преподаешь в Берлинском университете. Нравится читать лекции тем, кто ничего не знает?
Потом бросил наконец свою дурацкую замшу в приоткрытую водительскую дверь, попал точно между ручкой передач и ручкой раздатки, и добавил уже серьезно:
— Я очень многого не знаю на самом деле. Садись, рассказывай. Машина новая, купил сегодня, быстро, по случаю и ни с кем не советуясь, так что прослушку поставить еще не успели.
— Понял, — только и сказал я, внезапно осознав, что совершенно не представляю, с чего начать.
Лешка рванул с места, как участник автородео, я бы не удивился, если б он еще и ручник на себя дернул, вставая на задние колеса для прыжка. В общем, годы шли, а Кречет оставался верен себе: самые последние модели самых пижонских марок, никаких водителей и юношеская лихость в управлении. Не только машинами, людьми — тоже.
Через какую-нибудь минуту мы уже летели по трассе со скоростью сто восемьдесят, обгоняя всех.
— Обычно, — поведал Кречет, на трассе меня никто не обходит.
— А если «порш» или, скажем, «додж-вайпер»? — поинтересовался я.
— Ну, если «порш»…. - проговорил он задумчиво. — Да их на весь Киев десятка полтора. Случалось. Конечно, случалось….
— А на «лендровере» вообще ездят с такой скоростью?
— Вообще — нет, но на моем — нормально. На поворотах, конечно, надо сбавлять, — добавил он, проходя поворот на ста сорока, впрочем довольно плавный поворот. — А то ведь и перевернуться можно.
Перевернуться не перевернулись, но в дверь меня вдавило капитально, и под этим наклоном я отчетливо увидал в правом зеркале серебристую «БМВ», проходившую этот вираж следом за нами примерно на той же скорости. Если не больше. Совершенно автоматически я отметил, что именно эта «бээмвуха» отпарковалась от стоянки буквально через секунду после нас.
— Это что, сопровождение? — мотнул я головой назад.
— Нет, это хвост, — сказал Лешка спокойно. — Скорее всего. В город въедем, поймем наверняка — тогда и оторвемся.
— А надо? — полюбопытствовал я.
— Да, в общем-то, нет, они все и так знают, откуда и куда я еду, просто не люблю, когда в затылок дышат. Да, а кстати, тебя сразу ко мне отвезти? Нинка дома. Обедом покормит. Или со мной в офис поедешь?
— Да лучше с тобой, — ответил я, не раздумывая. — Ты там надолго?
— Часа два, думаю, проторчать придется.
— Нормально. Кофе нальешь?
— Не вопрос, — улыбнулся Лешка. — Марьяна у меня отлично заваривает по-турецки.
