Охота на Эльфа - [17]

То, что челночный бизнес почти умер — это ни для кого не секрет: кризис, дефолт, четырехкратный рост доллара, обнищание народа…Однако помимо объективных причин, существовали ещё и субъективные, и Эдик знал, о чем говорил. Отдельные весьма могущественные структуры целенаправленно давили челноков, причем начали это ещё задолго до кризиса. По Эдику выходило примерно следующее: есть некое теневое министерство торговли, а над ним (рядом с ним?) теневая налоговая полиция. И две эти мафии, как водится, не поделили бабки. Или, говоря языком интеллигентным, не договорились о единой экономической концепции. Они и не могли договориться — уж слишком разные взгляды на все у торговли и налоговых органов. Впрочем, Эдик-то как раз и придумал, как их помирить. Ведь это стало жизненно необходимым. Страдает-то кто? Сначала народ, то бишь, покупатели. Потом — челноки, то есть мелкие торговцы — зачатки среднего класса. А теперь и такие, как Эдик, начинают ощущать неуют — то есть теперь оказывается под прицелом уже натуральный средний класс. Он так и сказал: под прицелом. Потому что готовится масштабный наезд на всю торговлю в России.

— То есть как это? — обалдел Фил.

— А вот так. Приезжай ко мне, мотанемся по губернии на моем джипе, по городу побродим, и я тебе там в деталях, в подробностях, с наглядными примерами все покажу.

Короче, ясно: разговоры о народе и среднем классе — это была лирика. А по существу дела, Эдику требовалась серьезная защита. Он уже давно догадался, кем работает Петр, а теперь, уточнив некоторые факты его биографии, прямо предложил переезжать во Владимир и за очень приличные деньги возглавить службу безопасности в его торгово-финансовой ассоциации.

Головленко крепко задумался. Эдик ничего толком не рассказал, ни на каких подробностях не останавливался, но в глазах бизнесмена прочитывался страх, и этого было вполне достаточно, чтобы понять: речь идет не о новой работе, речь скорее всего идет о боевой операции, а для такого серьезного решения ему обязательно нужны остальные четверо — посоветоваться.

* * *

Уже в двух метрах от полосы прибоя песок был настолько горяч, что, наступив на него в задумчивости, Петр был вынужден вернуться за вьетнамками. Пляж опустел — начиналось время обеда. На самом деле это называется сиестой. Только русские могут посреди дня в такую жару ещё что-то лопать. Нормальные жители южных стран предпочитают ложиться спать. Но пляж-то все равно пустеет. На море стоял полный штиль, было тихо-тихо, и в этой невозможной тишине, он расслышал странный звук. Телефон. Сигналил его мобильник, положенный в сумку. Чего ж в этом странного? Подошел, достал трубку. Э, да тут разве только глухой не поймет в чем странность! Трубка орала как резаная. Кто же ему громкость подрегулировал? Или аккумулятор садится и напоследок агонизирует? «Ох, не к добру это, ребята, ох, не к добру!» — подумал Петр и, нажав зеленую кнопочку, поднес мобильник к уху.

5

Из специального досье Четырнадцатого Главного Управления ФСБ (ЧГУ)

Пирогов Владимир Артемьевич, 1970 г.р., русский, кличка — Шкипер. Холост. Из семьи рабочих, мать — Пирогова Вера Дмитриевна, русская, отец, Пирогов Артемий Леонидович, русский. По окончании средней школы в городе Твери, авторемонтное ПТУ там же, срочная служба с 1988-го по 1991-й на Северном флоте. Завербован в 1989-м. С 1991-го по 1994-й — спецучилище ЧГУ. Присвоено звание — лейтенант. С 1995-го по 1997-й — Чечня. Работа в группе спецназа под командованием капитана Большакова. Сентябрь 1997-го — вместе с группой Большакова выведен из личного состава ЧГУ за нарушение воинского Устава. Официально — в розыске.

Особая характеристика: уникальная способность к управлению любой техникой и ремонту любых механизмов (управление вертолетом — за одну неделю в совершенстве), коэффициент экстрасенсорного восприятия опасности — 0,81.

* * *

Шкипера доставили уже через два часа. Едва ли не раньше, чем улетел в Бадягино Борис, они разминулись минут на десять. Пинягин и Пирогов сидели теперь в шикарном офисе, располагавшемся в районе Арбата, в тихом кривом переулочке, название которого вылетело из головы тут же: никто ведь ничего не скрывает, на зрительную память ни один из них пока не жалуется — к чему перегружать мозги? Игорю, как и Борису, нравилась такая ситуация, и нравилось, что все здесь было по высшему разряду, но без лишней помпезности: много современной техники, скромная на вид, но очень удобная мебель — и никаких огромных хрустальных люстр, резного красного дерева и всяких золотых побрякушек. Контора, занимавшая маленький двухэтажный особнячок, оказалась не столько роскошной, сколько по-домашнему уютной.

А вывеска на ней нашлепана была какая-то длинная и пустозвонная: «СФЕРА. Муниципальный центр информационных технологий и спецресурсов». Правильно сказал Мышкин — не в названии суть. А в чем именно, никто объяснять не торопился. И это странным, можно сказать, настораживающим образом напоминало манеру поведения функционеров родного ЧГУ — самой секретной из спецслужб России.

Так называемое Четырнадцатое управление являлось загадкой даже для самих его сотрудников. Младшие офицеры в конторе поговаривали, что ЧГУ директору ФСБ вовсе и не подчиняется, только напрямую Кремлю. Старшие офицеры намекали, что и весь Кремль по струнке ходит, если начальник ЧГУ генерал-полковник Форманов на них рявкнет. О чем судачили между собой генералы ЧГУ, и подумать страшно было. Так кто они, эти генералы? Кем избраны и назначены? И кто такой Алексей Михайлович Форманов, если он действительно может президентов России менять, как перчатки? «Кто? Да просто умный мужик», — объяснял, как правило, Крошка (самый приближенный из них пятерых к дяде Воше, то есть к Владимиру Геннадиевичу Кулакову, начальнику особого отдела ЧГУ и одному из замов главного). «У нас же все дураки, — продолжал свою мысль Крошка то ли в шутку, то ли всерьез. — Один умный нашелся, вот и крутит всеми». А Циркач, большой любитель фантастики, высказывал другую гипотезу: наш дорогой товарищ Форманов — инопланетянин из высшей расы. Они за нами наблюдают, контролируют, чтобы чего не натворили — вот и вся петрушка.