— Ты когда уходишь?
— Поем, да буду собираться.
— Папа, а ты опять на войну? — Кричит из коридора маленькая дочь, стояла видно, подслушивала.
— А ну, марш на кухню, — злится мать.
— Нет, дочка, — отзывается отец, — в болото с учёными пойду. Помогу им жабу поймать.
— А они сами, не могут что ли? — Снова кричит дочь.
— Да куда им, они городские, они в болоте ещё потонут.
— Ну, всё, — мать встаёт, кто-то у меня сейчас получит, — и прежде чем уйти, оборачивается к мужу, — если встанешь, я тебе завтрак уже приготовила.
— Встаю, — говорит Саблин.
Жена уходит. Он ещё валяется в кровати, вставать не хочется. Когда такое было, чтобы он вот так валялся. Да никогда, кажется. Нет у него желания вставать, и собираться в болото. Он не хочет в болото. Разве такое с ним было, хоть раз в жизни? Может и было, просто он никогда об этом не задумывался. Просто вставал и шёл, не раздумывая и не размышляя. Так как делали все кто жил на краю огромных болот и бесконечных пустынь. А тут у него было время, и подумать, и прислушаться к своим желаниям.
Но он всё-таки встаёт, идёт мыться.
Затем на кухню, там сыновья и старшая дочь. Батька входит на кухню все встают, сыновья сдержаны, даже малой серьёзен, а старшая дочь Антонина, та кидается к нему, радостная. Обнимает, прижимается. А Саблин думает, что ей он уделяет внимания меньше чем жене и младшей дочери. Сыны то ничего, они казаки, им положено, а дочери нужно больше внимания. Он обнимает её, она уже высокая, сильная, он говорит ей:
— Ну, дай-ка погляжу на тебя. Да ты у меня красавица вышла.
— А я? — Тут же пищит маленькая.
— А ты самая-присамая… — говорит отец.
— Я самая присамая… — тут же повторяет малая.
Он садится есть, не спеша ест, говорит с сыновьями. Хвалит их, особенно старшего, тот сидит, краснеет от гордости, ему есть чем гордиться. Его пригласил учиться станичный доктор. Это большая честь. Дети наперебой хвалятся своими успехами, только старший молчит, ему хвалиться нет нужды, отец и сам всё про него знает.
Они так бы с ним и сидели, но ему пора собираться.
— Олег, — говорит Аким, — волоки сюда доспех, нужно подправить. — Говорит Саблин беззаботно.
А жена и дети вдруг смотрят на него с удивлением.
— А зачем тебе в болоте доспех? — Спрашивает жена, в её лице все моментально переменилось. — Ты ж говорил, что тебя только место показать просят.
— Да, ну… Ну для порядка… — Саблин морщится. — Да чего ты, просто прокачусь с ними до антенны, посмотрим, где и как всё было.
Но, кажется, она ему не верит. А сыновья тем временем принесли ящик с его доспехом. Стали доставать, раскладывать всё на полу.
У него новая кираса, новый шлем, новая «голень», нужно проверить, как на кирасу ляжет горжет. Как горжет соединится со шлемом. В болоте очень важна герметичность. Мало ли, может, придётся бухнуться в воду, и малость посидеть там, для этого броня должна быть герметична.
И для этого нужно вставить в шлем баллон с кислородом. Специфика боя в болоте требует от бойца и умения передвигаться в воде, всплывать и тонуть. Но пластуны всё это умеют. Только нужно броню привести в порядок.
Он подтянул привод на «голени», проверил все соединения на герметичность. Уже вставил кислород в маску и проверял работу электроники, когда в дверь позвонили.
Старшая дочь пошла, открыть дверь и вскоре вернулась, сказала:
— Папа, там к тебе солдат приехал.
Жена глядела на него, не отрываясь, её подбородок дрожал. Но она сильная у него была, сдерживалась.
— Приехал? — Спросил Саблин.
— На грузовике, — сказала старшая дочь.
Он потянул из ящика с амуницией «кольчугу»:
— Дочка, сходи, скажи ему, что через пять минут буду.
Это были не лодки, Саблин с детства знал, как называется такое. В книжках про старину читал, это штуки назывались корабли.
Он никак не мог доехать до моря, но слышал, что там как раз такие и плавают. С них ловят морскую вкусную рыбу. Аким даже представить себе не мог, сколько на эти лодки ушло алюминия. Три лодки минимум пять с половиной метров в длину, почти два с половиной в ширину. Из любой из них казаки две сделали бы. Даже у богатея Савченко лодка меньше, чем эти.
Бойцы группы Морозова грузили на лодки ящики. Таскали их из грузовика. Один стоял, отлынивал, был он высок, и даже в броне, которая всех делает широкоплечими, он казался более мощным, чем другие.
На одной из лодок на носу Аким увидал кронштейны с дырами для болтов, как-то само собой ему на ум пришло, что размеры между этими креплениями совпадают с раскинутыми лапами пулемёта:
— Вы никак сюда «Утёс» поставить хотите? — Спросил он у высокого бойца, который бездельничал.
— Молодец, — ухмылялся тот. — Сразу заметил. Он протянул руку Саблину. — Сержант Мальков.
— Урядник Саблин.
Аким пожал здоровенную лапу. И у него, и у сержанта руки были обтянуты «кольчужными» перчатками, и поэтому Акиму показалась, что это вовсе не руку ему протянул сержант, а что-то тяжёлое, стальное, но напоминающее человеческую руку.
— Я замком взвода, заместитель Морозова, я здесь старший, — продолжал сержант, сразу объясняя диспозицию и не выпуская руки Акима.
— А я думал, Панова с нами поедет, — делая тон как можно более невинный, удивлялся Аким.
