Охота - [28]

— Нехай, Аким будет, — говорили казаки, словно ему на зло, — у него ума палата. Он знает, какие уколы колоть.

Так и не удалось ему подыскать себе замену.

— Вот, господа казаки, — нравоучительно говорил взводный, — это вам пример, держите амуницию в порядке, вот не доглядел он и видите, как вышло.

Никто ему не ответил. Кому он это говорил, тут первогодков не было, все и так всё понимали. А клапана на шлеме разве сам без оружейника проверишь? Да никогда.

Серёгина уложили на носилки, четыре казака потащили носилки по кучам песка, Саблин шёл рядом. То и дело прикасаясь к горлу раненого диагноз-панелью. Больше всего он сейчас волновался, что у Серёгина начнёт падать давление ниже нормы, или начнёт расти пульс, или ещё что-нибудь случится. Он не знал, правильно ли колол ему препараты. Как не хотелось бы ему быть сейчас ответственным за жизнь этого хорошего человека. Ну не медик он был, не медик, он был бойцом штурмовой группы.

Медбот прошёл по оврагу, по песчаным кучам, что остались после обстрела, достаточно далеко, так что тащить раненого до начала оврага не пришлось. Серёгин был жив, когда два настоящих медика его забирали и укладывали на площадку бота. Они проверили его состояние и старший спросил:

— Не пойму, а что с ним?

— ТББ, в маске клапан вырвало. — Отвечал Аким, он ожидал, что специалист ему что-нибудь сейчас выскажет, мол, то почему не сделал, и то.

Но медик только записал что-то в планшете и ничего больше не сказал.

Саблин это посчитал большой похвалой. Как он был рад, что товарищ дожил до бота. И теперь за его жизнь отвечали те, кто в медицине что-то понимают.

А время шло, и до рассвета оставалось чуть больше часа. Стало совсем тихо. Но теперь противники всё друг о друге знали, и просто ждали. НОАКовцы ждали утра, а русские ждали приказа атаковать, понимая, что до утра приказ обязательно будет.

И приказ пришёл:

— Всё, — произнёс радист, прислушиваясь к эфиру, — наши пошли.

Тут же издалека донеслись лёгкие едва слышимые хлопки. Миномёты китайцев. Пять, шесть секунд и мины начали рваться на склоне.

Но тут же на севере заработали миномёты русских. И мины понеслись к китайским батареям. Теперь китайцы всё получат сполна. Только теперь всё и начинается. Тут же к миномётным дуэлям подключилась китайская артиллерия, чтобы подавить батареи противника, а этого ждали самоходные «Гиацинты» русских. Десятки мин разных калибров и тяжёлых снарядов одновременно повисли в воздухе, в ночи стоял тяжёлый гул. Они долетали до места назначения, засыпали окопы, раскалывая камни, поднимая в воздух тонны песка и тучи пыли. Мощной взрывной волной сметали всё вокруг и тяжелыми свистящими осколками калечили людей, а иногда и сразу убивали. Выводили из строя технику и оружие. В общем, делали то, для чего их придумывали, для чего их создавали. Саблин вскарабкался на стену и выглядывал из обрыва, глядел на запад, на юго-запад, как там то и дело озаряют темноту мгновенные вспышки. Аким немного злорадствовал, представляя, как китайские миномётчики жмутся к земле в своих окопах, надеясь переждать удар. Он от души желал, чтобы они его не пережили. Чтобы так и остались навсегда в этих своих окопах, как в могилах выкопанными своими руками.

— Пошли наши, — кричит радист, пытаясь перекричать артиллерийский гул. — Приказ! Нам приказ! Поддержать огнём наступающие части.

— Передай: Принято! — Орёт прапорщик Михеенко. — Пулемёт, гранатомёт, слышали?

— Есть, поддержать огнём, — кричит Каштенков.

— Принято, — кричит третий номер гранатомёта Хайруллин.

Уже, наверное, можно пользоваться связью, всё равно китайцы о них знают, не зря им сюда ТББ присылали, но все орут «голосом».

Первый номер пулемёта Саша Каштенков опять, не в микрофон шлема, а «голосом» орёт гранатомётчикам:

— Степан, Тимофей вы, как «стреловка» (бой с применением стрелкового оружия) пойдёт, вы ближних не трогайте, мне их оставьте, бейте тех, что дальше тысячи будут.

— Принято, — откликается Хайруллин. — Бьём тех, кто дальше тысячи метров.

Саблин знает, что от пулемёта надо держаться подальше, но ещё не уходит и слышит, как негромко командует первый номер расчёта:

— Лента.

— Есть лента, — отзывается Сафронов третий номер расчёта.

Звонко клацнула крышка механизма, значит, лента легла на «звёздочку», крышка закрыта. С металлическим ударом срабатывает затвор. Первый патрон уходит в ствол. Всё готово.

Каштенков водит столом туда-сюда, останавливает его на секунду, ставит себе метки, дальномером «приглядывается». У пулемёта прицельная камера очень мощная, пулемётчик видит то, что через камеры шлема не видно, особенно ночью. Но он пока не стреляет. Не простреливается. Нельзя. У китайцев тоже есть пулемёты, и пулемётчики у них тоже опытные имеются. И до нужного времени они себя никак не проявят, не покажут своей позиции. Ударят когда надо. И ударят точно по пулемёту. Нет, не хотел бы Саблин быть пулемётчиком. Уж лучше штурмовиком. Так безопаснее.

А бой разгорается, и теперь, кажется, китайцы притихли. Их миномёты и артиллерия молчат, а миномёты русских работают не переставая.

И тут начала оживать первая линия окопов НОАК. Видно передовые части атакующих подошли на эффективный винтовочный выстрел. И огонь был плотный. Ответного стрелкового огня нет.