Ограниченная война: военно-дипломатическая история сражения у реки Халхин-Гол - [36]
Советские и монгольские военные на улице г. Баян-Тумэн. 1937 г.
Основные силы Красной армии пересекли монгольскую границу 28 августа, а в Баян-Тумэне приземлились 52 самолета. Но, судя по тому, что в некоторых документах говорится, что броневые бригады добрались до Замын-Ууда 27 августа, первые части Красной армии пересекли государственную границу в тот день, когда Фриновский и др. прибыли в Улан-Батор. С целью сохранения секретности 36-я сд выдвинулась из Читы ночью, а на ее место была переведена 114-я сд из Иркутска. 29 августа 32-я механизированная бригада прибыла в Чойр. Конев доложил Фриновскому, что монастырь Чойр состоит из более чем 100 строений, в которых живут около 3 тыс. лам, и, если выселить их, можно освободить помещение для размещения стрелкового полка[245]. 106-й сп 36-й сд прибыл в Сайншанд 3 сентября.
28 августа Сталин подписал директиву № 27 о целях и задачах частей Красной армии в МНР, в которой говорится: «Ввод был связан с создавшейся угрозой нападения японского империализма на территорию МНР и, тем самым, угрозы нападения на Советский Союз. Ввод Корпуса на территорию МНР имел целью:
Первое. Пакт [о] взаимной помощи гарантирует нас от внезапного появления японских войск через МНР в районе Байкала, ПОВТОРЯЮ[: ] БАЙКАЛА, от перерыва железнодорожной линии у Верхне-Удинска и от выхода японцев в тыл Дальневосточным Войскам.
Командир 57-го особого корпуса И.С. Конев. 1937–1938 гг.
Второе. Вводя войска в МНР, мы преследуем не цели захвата Монголии и не цели вторжения в Маньчжурию или Китай, а лишь цели обороны МНР от японского вторжения, а значит, и цели обороны Забайкалья от японского вторжения через МНР.
Третье. Защита границы МНР нашими солдатами означает защиту нашего советского Дальнего Востока и Забайкалья от японских захватчиков»[246].
Приказом Ворошилова № 0037 от 4 сентября 1937 г. на территории МНР был создан 57-й особый корпус, его командиром был назначен И.С. Конев[247]. Содержание приказа повторяло суть вышеупомянутых инструкций Сталина: в МНР нет частей Красной армии, МНРА довольно слаба, что делает страну «легкой добычей» для японцев и может подтолкнуть их напасть на Забайкалье. Нужно не только дать отпор японо-маньчжурской агрессии, но и предпринять профилактические меры, чтобы отступающие китайские солдаты не проникли на территорию МНР и это не стало поводом для японцев также проникнуть в страну. Чтобы избежать подобной ситуации, было поручено разоружать китайских солдат, пересекших монгольскую границу. К 9 сентября работы по сбору частей Красной армии на территории Монголии были практически завершены. Части и объединения корпуса располагались на расстоянии до 500 км друг от друга, а отсутствие инфраструктуры, холодный и сухой климат создавали огромные дополнительные проблемы. Разместить солдат в Чойре было затруднительно, поэтому 32-ю механизированную бригаду 17 сентября перебросили в Ундурхаан. За это время произошло множество аварий, на кухне «пытались отравить» 150 человек из состава командования бригады. По этим и другим причинам был смещен командир бригады Малинин, а на его место в начале 1938 г. был назначен Фекленко. За это же время представители НКВД выявили и арестовали 14 «врагов народа» из состава бригады, а командование корпуса вернуло на родину 20 человек как «политически ненадежных»[248].
В 1938 г. Конев докладывал в Москву о позиции Амара после размещения советских военных частей: «Правительство МНР, и в частности Амар, смотрит на пребывание корпуса в МНР с националистической точки зрения и принимает как неизбежное в создавшейся обстановке. В целом можно оценить, что Правительство МНР в своей политике опирается на наш Особый Корпус и понимает в этом смысле исключительную роль Корпуса в жизни Монгольского государства… но в то же время Премьер Амар неоднократно высказывал мнение Полпреду СССР т. Миронову — подчинить 57 особый корпус командованию МНРА»[249].
Монгольская сторона организовывала демонстрации, приветствующие и поддерживающие ввод частей Красной армии, а советская сторона отмечала, что трудящийся народ радостно приветствует прибытие солдат Красной армии в МНР; что советские солдаты, общаясь с местными жителями, не проявляют сверхдержавного шовинизма, понимая свой интернационалистский долг; что части, размещенные в одном гарнизоне с частями МНРА, подают пример своей дисциплинированностью и культурой, влияя на возрождение монгольской армии; что инструкторы, работающие в МНРА, отмечают и единогласно поддерживает данное положительное влияние РККА. Народ встретил части Красной армии, прибывшие в Сайншанд, демонстрацией с развевающимися красными флагами. Во время демонстрации, проходившей в Улан-Баторе, некий пожилой человек говорил: «Мы не верим агитации лам, настроенных против революции, о Советском Союзе и солдатах Красной Армии, прибывших в нашу страну. СССР — это настоящий друг Монголии. То, что части Красной Армии прибыли с искренними и дружескими намерениями, доказывает то, что они сами выделяют средства на своих солдат и ничего не требуют от нас». Наряду с этим, по оценке советской стороны, враждебные элементы родом из недобитых остатков феодалов и лам говорили, что «части Красной Армии захватили Монголию», что «они не доверяют нашим солдатам». Они распространяли подобную контрреволюционную пропаганду, чтобы сформировать националистические настроения, как отмечала советская сторона. Произошел инцидент, когда был отравлен колодец для лошадей на пути 3-й кбр от Соловьевска до Баян-Тумэна. Случайно из этого колодца напоили лошадей одного арата, шесть из которых заболели, но несчастье удалось предотвратить. В Егузере был разграблен магазин Монценкоопа. Говорили, что это сделали солдаты Красной армии, но по ходу следствия выяснилось, что были виноваты монголы. Дело передали в суд. Также водителей Красной армии обвинили в степном пожаре, но было «установлено», что огонь запустили «японские шпионы с целью диверсии». Советская сторона считала подобные явления попыткой спровоцировать корпусные части со стороны контрреволюционеров и японских шпионов
