Ограниченная война: военно-дипломатическая история сражения у реки Халхин-Гол - [20]

.

Считалось, что бои у оз. Хасан произошли из-за того, что не было определенности в прохождении линии границы, поэтому в связи с демаркацией пограничных линий между Советским Союзом и Маньчжоу-Го 25 апреля 1939 г. командующий Квантунской армией издал приказ № 1488 «О принципах решения советско-маньчжурских пограничных споров», разработанный оперативным отделом армейского штаба. «Цель» приказа определялась следующим образам: «Для защиты Маньчжурии Квантунская армия не будет сама нарушать государственную границу и не позволит этого другим». Указывалось, что, если солдаты СССР или Внешней Монголии нарушат маньчжурскую границу, Квантунская армия должна прервать их «наглую политику путем полного уничтожения». Приказ определил семь принципов решения пограничных споров. Например, третий принцип гласил: «В местах, где нечеткая пограничная линия, командир, отвечающий за данный регион, должен установить пограничную линию по собственной инициативе и указать ее частям, дислоцирующимся на передовой позиции. Подобное решение позволит предупредить пограничные споры, поможет пограничным подразделениям выполнять свои обязанности, запретит ненужные в пограничном регионе движения… В случае вооруженной стычки вне зависимости от расположения пограничной линии, локации боевых сил и средств оно позволит сражаться до полной победы»[134]. Генштаб Японии не выразил какого-либо отношения к данному документу.

Квантунская армия предпринимала множество мер для подготовки театра боевых действий: были выполнены детальные картографические работы, построены передовой полевой аэродром и склад для хранения топлива рядом с Жанжином и монастырем Ганьчжур-сумэ, построена железнодорожная линия из глубин маньчжурской территории до Халун-Аршана. Когда в 1934 г. Генштаб Японии наносил линию восточной границы МНР на карту, то определил ее прохождение вдоль р. Халхин-Гол. Целью переноса государственной границы было стремление отдалить пограничную линию от стратегически значимой железной дороги, которую строили вдоль монгольской границы по восточному склону Хинганских гор и до Хайлара.

Глава 2 ПОЛИТИКА СССР В ОТНОШЕНИИ МОНГОЛИИ

«Договоренность» о ненападении от 1934 года

Находившийся во враждебном окружении Советский Союз с 1920-х годов начал реализовывать политику обеспечения собственной безопасности путем подписания пактов о ненападении или соглашений о нейтралитете с сопредельными странами. Подобные соглашения СССР подписал с Германией, Турцией, Персией и Афганистаном, вел в этом ключе переговоры с Францией, Польшей, Эстонией, Румынией и Финляндией. За период 1926–1931 гг. СССР неоднократно обращался к Японии с аналогичным предложением, но японская сторона каждый раз отвечала отказом, мотивируя это тем, что для такого соглашения «не сформированы условия». Принимая министра иностранных дел Японии Ёшизаву в Москве в декабре 1931 г., народный комиссар иностранных дел СССР М. Литвинов снова поднял этот вопрос, но японская сторона в 1932 г. вновь отвергла предложение Советов.

Когда Япония завоевала Маньчжурию, вооруженные силы СССР на Дальнем Востоке были слабыми, поэтому Советский Союз предпринял некоторые компенсирующие недостаток военной мощи дипломатические меры: возобновил дипломатические отношения с Китаем, установил их с США, стал членом Лиги Наций. Хотя Литвинов и обличал японскую агрессию в Маньчжурии, критиковал Лигу Наций за бездействие, советская сторона придерживалась нейтралитета по этому вопросу, принимая во внимание, что Япония «сделала вид, будто ничего не произошло» во время советско-китайского столкновения из-за КВЖД в 1929 г.

Военная разведка Красной армии 27 марта 1932 г. докладывала советскому руководству, что «для ускорения японского развития японские военные считают необходимым объединение Маньчжурии и Монголии»[135]. Далее в этом докладе отдельно рассматривался «монгольский вопрос» и были представлены позиции других стран. Судя по докладу, Англия и Франция, например, были заинтересованы во включении «независимой Маньчжурии» в состав Монголии, при этом Англия возражала против политики Японии, направленной на включение в состав «независимой Маньчжурии» Внешней и Внутренней Монголии. «Если Япония считает, что имеет какие-то преимущественные политические и экономические права в Маньчжурии, то и Англия может претендовать на аналогичную ситуацию в Монголии», — заявила она Японии, и японские правители выразили обеспокоенность подобным заявлением. Правящие круги Японии пытались разрешить противоречие путем создания «Правовых оснований для маньчжурских притязаний на Внешнюю и Внутреннюю Монголию», финансируя для этого сепаратистское движение в Монголии, ставившее своей задачей создание маньчжуро-монгольского государства. С этой же целью Япония, действуя через новое маньчжурское правительство, была намерена потребовать от СССР выполнения советско-китайского договора от 31 мая 1924 г.[136] Вместе с тем Япония поставила в известность Францию о невыполнении Советским Союзом своих обязательств, заявив, что маньчжурское правительство географически и исторически является преемником китайских прав на Внешнюю Монголию и что проблема безопасности Маньчжурии тесно связана с положением в Монголии. Английское правительство немедленно вмешалось в эти японо-французские переговоры, отстаивая свою точку зрения, и неофициальным путем дало понять Токио, что вопрос о признании Англией «маньчжурского государства» находится в прямой зависимости от разрешения монгольского вопроса