Ограниченная война: военно-дипломатическая история сражения у реки Халхин-Гол - [15]
Представители Японии и Маньчжоу-Го на Маньчжурской конференции
Представитель МИД Маньчжоу-Го Канки в рамках двусторонних переговоров 9 октября 1935 г. вновь прибег к угрозам: «Мы предполагали, что Маньчжоу-го будет идти с уважаемым государством (МНР. — Р.Б.) рука об руку. Если сегодня мы не сможем пожать друг другу руки, нам придется сразиться, показывая мощь государства, и только потом пожать друг другу руки». 21 октября 1935 г. Канки собрал пресс-конференцию и заявил: «Внешняя Монголия является таинственной и туманной страной, не поддерживающей внешних связей ни с кем, кроме СССР. Маньчжоу-Го пытается открыть ее для внешнего мира. Как командор Перри, “постучавшийся” в “двери” Японии в 1854 г., сегодня представитель Маньчжоу-Го “стучится” в двери Внешней Монголии»[99]. Если бы Маньчжоу-Го и Внешняя Монголия обменялись дипломатическими представителями, по сути, они бы признали друг друга, и тогда было бы рукой подать до того момента, когда Монголию признала бы и Япония[100]. Монгольские ученые Д. Гомбосурэн и Ц. Батбаяр пришли к выводу, что «целью японо-маньчжурских представителей было установление дипломатических отношений между МНР и Маньчжоу-го через эти переговоры»[101]. Пока велись двусторонние переговоры, маньчжурские СМИ опубликовали огромное количество информации, оказывая своеобразное давление на МНР. Например, в газетах Маньчжоу-Го писали, что, хотя Внешняя Монголия считается независимым государством, она закрыта для других стран мира, в том числе и для родственного Маньчжоу-Го; что ее внутреннее положение покрыто тайной; что она отказалась от обмена представителями в рамках Маньчжурской конференции; что она не может реализовать, как минимум, основные права, признанные за любым государством в рамках международного права, и что сложно называть нормальным государством страну, свобода которой кем-то ограничена[102]. Также маньчжурские СМИ опубликовали несколько позитивных строчек: «По словам монгольских руководителей, Внешняя Монголия имеет первостепенное значение в стратегической борьбе между восточными державами по причине своего географического месторасположения. Бывшая кочевой страной под правлением феодальных князей и верховных монахов-лам, сегодня она создает фундамент для продвижения по некапиталистическому пути развития, стремясь стать народно-революционной республикой нового капиталистического уклада, настроенной против империализма и феодализма»[103].
Правительство Японии стремилось своими заявлениями ввести МНР в центр внимания международной общественности, чтобы подтолкнуть МНР к установлению отношений с Маньчжоу-Го. Встретившись 2 ноября 1935 г. с народным комиссаром иностранных дел Литвиновым, посол Японии Ота заявил: «Я не понимаю, почему монгольская сторона так рьяно протестует против назначения нашего представителя в Улан- Баторе. Нужно понять, что это крайне важно для установления отношений между МНР и Маньчжоу-го». В ответ на это Литвинов заявил, что советская сторона ни в коей мере не возражает против каких-либо отношений между Монголией и Маньчжоу-Го, которые обе стороны могут установить сами, но что при этом нельзя навязываться насильно[104]. 21 февраля 1936 г. посол Японии обратился к советской стороне и попросил предоставить информацию об отношениях между СССР и Внешней Монголией. Стомоняков сообщил, что СССР обязался защищать Внешнюю Монголию и что установление влияния какой-либо третьей державы в данной стране советская сторона воспринимает как угрозу для территории, граничащей с Советским Союзом. При этом он уклонился от прямого ответа на вопрос, поддерживает ли СССР с МНР союзнические отношения. На основании этого японцы пришли к выводу, что Россия держит Внешнюю Монголию под своим контролем в стратегических целях: враги, проникшие на территорию СССР с территории Монголии, могут отрезать советскую группировку восточнее Забайкалья от снабжения по железной дороге. Также Внешняя Монголия, поголовье скота которой достигает 20 млн голов, важна для СССР в военное время, потому что ее можно использовать в продовольственных и других целях[105].
Маньчжоу-Го определяло свою позицию так: «С целью установления государственной границы, преодоления препятствий и установления мирных отношений два раза организовывали конференцию между Маньчжоу-го и Монголией на станции Маньчжурия. Нам искренне жаль, что под влиянием Советского Союза Правительство Внешней Монголии не пожелало понять наши искренние порывы и цели конференции не были достигнуты. До основания государства Маньчжоу-го монголо-маньчжурская граница была всего лишь административной линией, разделяющей территории хошуна Ачит-вана (Хурхунчэнхан) Внешней Монголии и хошуна Барга (Баргутия), являвшихся административными единицами Китая, поэтому все пограничные стычки и проблемы решались как внутренние дела Китая. Когда было основано независимое Маньчжоу-го, эта линия стала международной границей. Маньчжоу-го не считает Внешнюю Монголию своим врагом, ведь маньчжурские монголы кровно связаны с ней, поэтому всегда относилось к этому вопросу терпимо»
